Ефима Корчанова напало несколько японцев. Он встретился с ними в узком коридоре траншеи. В руках у Корчанова были две гранаты. Он бросил их во врагов. В это время к нему сзади подкрался японец и ударил своей винтовкой по винтовке Корчанова. Но не так-то легко выбить винтовку из рук нашего бойца! Корчанов быстро обернулся и заколол врага штыком.
Подобных стычек было немало. Красноармейцы Нестеров, Суханов и Савельев были встречены вражеским огнем у одного из перекрестков траншеи. Бойцы ответили гранатами. Двенадцать японцев были уничтожены до единого. Но вскоре опять появились японские солдаты, а у наших бойцов гранат уже не было. Суханов и Нестеров стали отстреливаться, а Савельев побежал за гранатами. Вскоре он принес их, и остатки врагов тоже нашли свою гибель. Только что окончилось это столкновение, как из другого коридорчика выскочили еще два японца и открыли огонь. Опять завязалась перестрелка.
Так пришлось отвоевывать каждую пядь траншей.
Подходим к одной двери, раскрыли ее, а рядом еще одна. Красноармеец Нестеров говорит:
— Товарищ Савельев, вы зайдите с одной стороны, а я — с другой.
Спустились вниз. В полумраке заметили сидящего на полу японца. Попробовали штыком — не шевелится.
Но кто-то из бойцов шепнул:
— Он дышит!
Выстрелили вверх, и японец очнулся. Он бросился к стене, где висела сабля, но его на половине дороги остановила пуля Савельева. Такие мнимые «покойники» попадались то и дело.
Нередко японские офицеры старались спрятаться между трупами своих солдат.
Начинало смеркаться, продолжать траншейную борьбу ночью не было смысла. Японцы хорошо знали здесь все ходы и выходы, а нам устройство траншей было незнакомо. Мы выставили пулеметы по флангам, распределили секреты и прекратили стрельбу. Всю ночь вели усиленную разведку и взяли в плен нескольких японцев. Наперекор всем ожиданиям, враги забились ночью по углам и носа не высунули.
На рассвете возобновились схватки в траншеях. Снова начали смело спускаться в блиндажи наши бойцы, готовые в любую минуту к рукопашному бою с врагом. Все просили, чтобы именно их отправили на расчистку блиндажей. Приказ командования был выполнен с честью. Ни один японец не ушел из траншей.
Герой Советского Союза майор Н. ЗАЙЮЛЬЕВ
ВЗЯТИЕ ВЫСОТ ЗЕЛЕНАЯ И ПЕСЧАНАЯ
В жаркие июльские дни мы перешли на новые позиции.
Японцы были оттеснены от реки и бежали в песчаные манханы.
На широком зеленом лугу повсюду валялись трупы японских солдат и офицеров.
С командного наблюдательного пункта нашего полка может показаться, что равнина до сопок совершенно гладкая, ровная, а сопки не опасны и доступны. Только две высоты — в дальнейшем их назвали «Зеленая» и «Песчаная» — стояли грозными препятствиями. На этих высотах расположились главные огневые позиции противника. У подступов к ним развернулся наш полк.
Вместе с комиссаром Пильником я часами стоял на наблюдательном пункте, оглядывая местность в бинокль.
Эти скрытые травой и камышом высоты таили для нас неизвестные опасности. Мне почему-то казалось, что именно здесь японцы готовят удар.
Я поделился своей мыслью с комиссаром.
— Конечно, — сказал он. — Враг отсюда начнет бешеное нападение. Он, безусловно, многое подготовил для борьбы с нами…
Разведка вскоре подтвердила наши предположения.
Высокая трава, речной камыш, чахлые кусты ивняка, черемухи и крушины покрывали склоны крутых манханов. Каждый манхан представлял собой естественно замаскированное укрепление.
У противника было огромное преимущество перед нами. Все наши позиции легко просматривались — нас можно было обстреливать в любом направлении. Мы же видели перед собой только низкую гряду сопок, на вершине которых то там, то здесь вспыхивали дымки выстрелов.
Полк наш стоял на этом месте около месяца. Японцы почти ежедневно пытались вести наступление — и всякий раз безуспешно. По ночам они бросали в атаку большие группы солдат. Подпустив к себе врага поближе, мы забрасывали его гранатами и уничтожали штыковым ударом.
Постепенно позиции продвигались к подножию сопок Зеленой и Песчаной. Не ведя по существу наступления, мы накапливали силы и опыт. С каждым днем все ближе подтягивались к высотам, выматывали силы противника. Легко можно было заметить, что японская пехота от неудачных попыток наступать истощается, устает. Атаки становились менее решительными и менее упорными. Реже раздавался крик «банзай» из вражеских окопов.
У нас же сколоченность подразделений увеличивалась с каждым днем, росли и закалялись боевые кадры.
Кипела ненависть к врагу, росло неудержимое стремление ринуться в бой и разгромить противника.
В течение десяти дней на фронте шли дожди. Они прекратились только 18 августа. Бойцы сидели в сырых окопах и блиндажах и с нетерпением ожидали решительного, генерального наступления.
Разговоры были такие:
— Наверно, недолго будем терпеть их нахальство. Как, товарищ командир?
— Эх, когда придет приказ «Идите и громите!» — кажется, сердце выскочит от радости…
В заявлениях красноармейцев и командиров, поданных в эти дни в партийную организацию, с особой силой выражена глубокая преданность Родине, партии, великому Сталину.
«В эти боевые дни, под гул снарядов и свист пуль, прошу принять меня в коммунистическую партию».
Так заканчивались многие заявления…
Перед генеральным наступлением мы занимали оборону уже под самыми высотами Зеленой и Песчаной, в нижней частя склонов.
Я раньше сказал, что противник находился на исключительно выгодном в тактическом отношении рубеже и господствовал над всеми нашими позициями. Но этого мало. Каждый подступ к высотам был у японцев минирован и защищен артиллерией и минометами.
Из материалов разведки боем и скудных показаний пленных мы узнали, что враг сосредоточил на высотах огромные силы и огневые средства. Укрепленный район был выбран очень удачно. Обстроились японцы не без знания новейшей техники.
Они соорудили длинные ряды основательно укрепленных траншей, убежищ и укрытий, соединенных между собой ходами сообщения. Это был настоящий форт с мощными огневыми средствами, сделанный из прочных материалов и способный сильно сопротивляться.
На высотах они оборудовали прочные блиндажи для жилья, оружейные, пошивочные, сапожные мастерские. Перекрытия блиндажей свободно выдерживали огонь наших тяжелых снарядов.
В сопки врыты щели — длиной до двенадцати, шириной больше двух метров. В длинных коридорах установлены столбы толщиной в двадцать сантиметров. Стены коридоров обложены брусьями. Потолок сделан из накатника, устланного котельным железом и цементно-бетонными кирпичами. Сверху уложены в шесть рядов мешки с песком, засыпанные двухметровым слоем земли. Все это укрепление имеет выходную дверь и тщательно замаскировано. В каждом узле сопротивления было по нескольку таких убежищ.
Словом, японцы устраивались надолго, уверенные в успехе затеянной ими авантюры. Зеленая и Песчаная были связаны между собой цепью осыпающихся котлованов. К тылам шли глубокие окопы и
