суда ленской экспедиции, прошедшие пролив Вилькицкого на пару дней раньше «Челюскина». Леваневский две недели сидел в порту и ровным счетом ничего не делал. «В ожидании бензина я просидел до 10 сентября. Восьмого числа пришли пароходы “Володарский”, “Сталин” и несколько позже “Пятилетка”». (Кстати, пароход «Сталин» участвовал в грандиозном морском параде, который 1 сентября принимал Шмидт у мыса Челюскин. Получается, что «Сталин» догнал «Володарского» и обогнал «Пятилетку».) Леваневский 10 сентября получил бензин и улетел на юг. Пароход «Челюскин» за это время прошел меридиан Лены, миновал море Лаптевых и был уже на меридиане Колымы, на 1100 км восточнее Тикси, посреди льдов Восточно-Сибирского моря. Вопреки заголовку заметки, опубликованной в газете «Правда» за подписью Шмидта, – «Встреча с Леваневским», пароход и летчик разминулись, расстояние между ними в один момент не было меньше 300 км.
Геодезист Я. Гаккель: «С шести часов утра 10 сентября лед стал реже».
И все же зачем он прилетал в Тикси? Рассмотрим это позже, в главе «Брат Леваневского капитан Юзеф».
Пароход «Челюскин» между 2 и 15 сентября
Итак, после 2 сентября все стало ясно: ледоколов нет, самолет остался один. Времени на разгрузку на острове Врангеля тоже нет. Наверное, в этих обстоятельствах «Челюскин» помчался на всех парах? Ничуть не бывало.
Геодезист Я. Гаккель: «В четыре часа дня первая продолжительная остановка в море Лаптевых для гидрологических наблюдений… Часа через полтора мы вновь шли полным ходом… Торосистые, сплоченные поля однолетнего льда протяжением в один-два километра попадались редко и продвижению судна не мешали. Лишь для гидрологических глубинных измерений каждую вахту делались остановки на 15–20 минут».
Каждую вахту – это каждые четыре часа, то есть за сутки время стоянки составляло минимум полтора часа. Море Лаптевых, впрочем, прошли сравнительно быстро, за пять суток. Движению мешала только сильная качка, крен судна достигал 45 градусов. 6 сентября подошли к Новосибирским островам, отделяющим море Лаптевых от Восточно-Сибирского моря. Тут экспедицию снова потянуло на исследования.
Шмидт: «Новосибирские острова мы прошли проливом Санникова, тогда как на “Сибирякове” шли более южным проливом Лаптева. Пролив Санникова, как и все Восточносибирское море, еще очень мало изучен, и наши промеры глубин могли бы иметь очень большое значение, так как этот участок является самым мелким на всем Северном морском пути. <…> В Восточносибирском море мы вновь взяли северный вариант – курс прямо на остров Врангеля. Помимо желания быстрее достигнуть ближайшей цели мы имели в виду при этом пересечь белое пятно карты, в котором, возможно, скрывается Земля Андреева».
Геодезист Я. Гаккель: «…”Челюскин” вступил в одно из интереснейших “белых пятен” Арктики, в район расположения предполагаемой Земли Андреева. Вопрос о существовании этой земли, якобы расположенной к западу от острова Врангеля, интересовал исследователей на протяжении двух столетий. Неоднократные попытки проникнуть в этот район “белого пятна” как на судах, так и на собаках с берега до сих пор ни к чему не привели. <…> Проникновению внутрь неисследованного района Восточносибирского моря всегда препятствовали льды. <…> Лишь вечером 9 сентября “Челюскин” вышел изо льдов и в густом тумане со снегом продолжал итти средним ходом, все далее врезаясь в “белое пятно”. Ночью скопления льда до восьми баллов заставили судно отклониться к югу от курса и сбавить ход».
Ну да, плавать по льдам в неизведанном районе на не приспособленном для этого судне, которое отстает от графика, так интересно!
Шмидт с сожалением отмечает: «Не имея летной разведки тяжелым самолетом и не зная, каковы в ледовом отношении подступы к острову Врангеля с запада, мы должны были повернуть на юг к берегу материка и продолжать путь по трассе прошлогоднего похода “Сибирякова”».
Делаем вывод: не имея нормальной воздушной разведки, они наугад попробовали пройти через ледяные поля, а потом отчаялись и вернулись на известную трассу.
Геодезист Я. Гаккель: «Мы вышли из пределов “белого пятна”, двое суток (выделено мной. – Н. В.) проблуждав в его льдах при сплошном тумане. Из-за отчаянно плохой видимости мы не могли не только совершать разведочные полеты в столь интересном загадочном пятне, но даже рассмотреть с мачты в бинокль окружавшие нас просторы. Все же наш рейс, в течение которого “Челюскин” углубился в “белое пятно” почти на 80 миль, имел большое значение, внеся некоторое представление о юго-западном районе таинственной Земли Андреева».
Ну если большое значение, то можно и не торопиться. Ничего, что на острове Врангеля люди смены ждут; закроем глаза и на то, что зима приближается.
Шмидт: «На меридиане мыса Шелагского мы встретили довольно серьезный лед, и дальнейшее продвижение шло медленно. Так мы приближались к мысу Северному».
К мысу Северный пароход приблизился 15 сентября. До Берингова пролива оставалось более 500 км. Мыс Северный – это материковая точка, самая близкая к острову Врангеля, на котором располагалась полярная станция, куда шел «Челюскин», чтобы доставить груз и произвести смену зимовщиков. Пожалуй, стоит рассказать, что это была за станция.
Полярная станция на острове Врангеля
Остров Врангеля разделяет Восточно-Сибирское и Чукотское моря, от материка он отделен проливом Лонга шириной примерно 150 км. База на острове, основанная в 1926 г., стала самой первой советской полярной станцией. Причина ее возникновения была чисто политическая: в 1921 г. канадский полярник Вильялмур Стефансон[9] практически по собственной инициативе создал на острове поселение и объявил территорию собственностью Британской империи. Первая отправленная им группа колонистов из пяти человек вымерла от голода и плохого снаряжения, в живых осталась только эскимоска Ада Блэкджек, но в 1923 г. Стефансон завез на остров вторую партию из 30 аляскинских эскимосов под командой американца Уэльса. Наличие британского острова в 150 км от советского побережья было, разумеется, неприемлемым для советской власти, и летом 1924 г. из Владивостока было отправлено ледокольное судно «Красный Октябрь», которое ликвидировало поселение, а обитателей вывезло обратно на Аляску. («Красный Октябрь» иногда называют канонерской лодкой, иногда портовым ледоколом: суденышко было довольно маленькое и из Чукотского моря выбралось с большим трудом.)
Канадцы продолжали настаивать, что остров необитаем, и в 1925 г. стало известно, что они собираются предпринять новую попытку колонизации. Советский Союз решил сыграть на опережение и в 1926 г. создал свою станцию. На острове высадились 59 человек, в основном эскимосы, а также несколько русских «промышленников», то есть охотников. Руководителем экспедиции был назначен 25-летний Георгий Ушаков. Впоследствии он стал известным исследователем Арктики, но высадка в 1926 г. стала его полярным крещением. Собственно, экспедиция была не совсем научной, освоение острова преследовало скорее практические цели. На нем в изобилии водились моржи, песцы и белые медведи,
