уже тот, кто есть, и я смирился с этим.
– Хорошо, не стану спрашивать, – Илья ненадолго замолчал, – а ведь ты мне по-настоящему открыл глаза на многое… Не надо стремиться убивать кого попало, не надо искать мести и слепого правосудия. Надо держаться самому и других останавливать, да и мир свой развивать. Одно лишь беспокоит меня, что это будет теперь вечно… То есть это никогда не закончится, и меня это пугает. Я ведь когда на печи лежал, то всё ждал, что когда-нибудь умру, и поэтому уже привык думать, что рано или поздно всё закончится.
– Ты знаешь, я тоже долго не мог с этим смириться. Однако я хорошенько об этом подумал и понял, что ведь это же и не так страшно. Можно открыть для себя столько знаний, что ни один человек за всю жизнь и понять не сможет. Мы можем столько сделать для наших людей! Представь то удовольствие, когда ты видишь, что всё, что ты делал: все твои ошибки, поражения, победы и триумфы – привели к тому, что те, ради кого ты это делал – счастливы и в безопасности. И гораздо лучше ещё то, что мы можем развиваться куда дальше, у нас же на это не меньше, чем целая вечность… просто нам надо любить то, что мы делаем, и тогда всё ведь станет гораздо легче.
– Да… гораздо легче… Я столько хочу сделать для этого мира.
– А с нашей силой и нашим временем можно сделать ещё больше.
– И снова ты мне несоизмеримо помог, – расслаблено выдохнул Илья, – не находишь странным то, что мы совсем недавно чуть не убили друг друга, а теперь сидим здесь, будто старые друзья? Но ведь, если подумать… то мы и вправду можем стать друзьями. Вне битв и работы просто встречаться здесь, вдали от всего, и говорить о всём, что нас тревожит. Вряд ли есть ещё кто-то с кем можно так поговорить. Я думал с моим конём можно пообщаться, но он не понимает то, что мы переживаем… А в прочем… Я как-то сильно размечтался, прости.
– Я не против, – сказал Абаддон, посмотрев на Илью.
– Нет?
– Ты прав, даже когда имеешь Силу и ничего не чувствуешь, рано или поздно от одиночества становится очень тяжело. Поэтому друг бы мне не помешал.
– Странно, но впервые я будто не чувствую никакого напряжения. Будто всё… как и должно быть…
– Похоже, мы решили все свои вопросы.
– Думаю, да.
– Давай останемся здесь и ещё немного посидим.
– Давай посидим.
И они сидели, молча устремляя свои взоры в вечернее солнце. Два непримиримых врага вдруг смогли стать настоящими друзьями. Смогли найти общий язык. Наконец, смогли найти покой…
Примечания
1
«Valiente» – храбрец по-испански.
