МАРМЕЛАДОВ (азартно). Эта глина точно с берега Влтавы. Скорее всего, убийца просто зачерпнул ее со дна, набил карман и пошел охотиться на барышень.
КУЧЕРА (задумчиво). Получается, оба раза он действовал спонтанно. Соображал на ходу.
МАРМЕЛАДОВ (сухо). Не согласен. Он заранее придумал свалить преступления на Голема, иначе не стал бы глину зачерпывать. Стало быть, убийства эти обдуманные и судить за них следует по всей строгости закона.
КУЧЕРА (рассказывает). Не стану скрывать, Мармеладов не понравился мне с первого взгляда. Есть в нем что-то раздражающее и даже отталкивающее. Вот как в давешней воровке. Она старалась найти убийцу сестры, это правда, но хотя наши цели и совпадали, я прекрасно понимал, что мы не одного поля ягоды. Я – закон, она – преступница. Русский вызывает подобные чувства. Не доверяю ему, хотя и не могу объяснить – почему… Слишком ловко он примеряет на себя личину убийцы. Откуда ему знать, как думают преступники? Я в полиции тридцать лет служу, но погружаться в гнилые мыслишки всякого отребья желания не нажил. А Мармеладов чуть ли не с радостью в темный омут окунается! Сыщик… Это его князь так назвал, но кто таков этот тип на самом деле?
Впрочем, сейчас это не важно. При всей неприязни, должен отдать ему должное – с глиной и речным илом он угадал. Уважаю тех упрямцев, которые готовы перетрясти сто тысяч улик и последнюю, самую неопровержимую, сложить на вершине пирамиды египетской. Это не просто желание любопытного ума разгадать загадку, и даже не навязчивое стремление докопаться до истины, нет. Я угадываю в Мармеладове обостренное чутье на несправедливость, пусть даже самую мелкую… Вот в этом мы, пожалуй, схожи.
Берег реки Влтавы, шум волн и другие звуки города.
Мы пришли к реке, уже под вечер. Солнце падало за Петршин, окрашивая воды Влтавы в кроваво-красный цвет. По берегам настороженно топорщились башни с острыми крышами. Далеко за городом сверкали молнии, скоро гроза доберется сюда, поэтому лучше не мешкать. Мы брели вдоль реки. Время от времени я приказывал Томашу окунуть руку по локоть и достать со дна немного тины. Он старательно подворачивал рукав мундира, приносил полную пригоршню песка, глины и ила. Мармеладов обнюхивал и качал головой: не то. Томаш выбрасывал тину, ополаскивал ладонь и приводил форму в порядок. Но через пару сотен шагов приходилось снова закатывать рукав… Какой же он все-таки идиот! На кого же я оставлю Прагу, когда окончательно состарюсь?!
МАРМЕЛАДОВ (осторожно). Пане Доминик, вы недавно обмолвились, что узнаете почерк Голема. Стало быть, он убивал и прежде?
КУЧЕРА (отвлекаясь от мыслей). Что? А… Да, это не первый случай.
МАРМЕЛАДОВ (все так же осторожно). И что же, его жертвами всегда оказываются люди… Не самых высоких моральных принципов?
КУЧЕРА (с усмешкой). Зачем такая высокопарность? Голем давит грешников, в этом его предназначение. Убивает тех, кто сотворил злодеяние против Праги и ее народа.
МАРМЕЛАДОВ (изображая удивление). Каким же образом в этом списке оказался граф Гурьев? Он-то здесь проездом из Карлсбада. Случайно попался под глиняную руку?
КУЧЕРА (настороженно). А вы разве не знаете? Этот ваш граф… Он ведь далеко не святой.
МАРМЕЛАДОВ (примирительно). Я не был знаком с Гурьевым, но мне пересказали его девиз: «Человек начинается только с барона». Всех, кто ниже, граф не признавал за людей. Это, разумеется, свинство, но не повод для убийства.
КУЧЕРА (раздраженно). Нет, не то! Слушайте, как все было. Семь лет назад ваш граф купил старый замок короля Сигизмунда, это недалеко от Праги. Купил по выгодной цене, поскольку там все прогнило и обветшало. Затеял реконструкцию, и первым делом приказал снести плотину, чтобы спустить замковый пруд. Плотину взорвали, не предупредив никого. Три деревни вниз по течению реки затопило. Смыло к чертовой матери! Хижины разметало по жердочке, к Карловому мосту наутро вынесло тела погибших. Я был среди тех, кто вылавливал утопцев. Восемьдесят семь трупов, в основном старики да дети малые.
Пауза, плеск речных волн.
Граф ускользнул от правосудия. Дал судьям мешок золота, и те отмерили смешное наказание: построить новую плотину… Убийцу отпустили, он в тот же день укатил в Петербург и с тех пор в Богемии не появлялся. А спустя семь лет вернулся, на свою голову. Думал, что у Праги короткая память, но это не так…
Пауза, плеск речных волн.
Поверьте, плакать о Гурьеве здесь никто не станет.
МАРМЕЛАДОВ (резко). Однако, найти его убийцу – ваш долг.
КУЧЕРА (скрипнув зубами). Несомненно.
Пауза, плеск речных волн.
Мне не понравилось, как Мармеладов подчеркнул «ваш долг». Отгородился, видите ли! Будто для него это лишь досадное препятствие, которое отвлекает от приятного путешествия из России в… Куда он там едет? Хотя, может быть, так оно и есть. Князь Салтыков послал сыщика копаться в тине да осматривать покойников. Может, ему это как рыбья кость в горле? Оттого и отгораживается… А знаете что? Пусть терпит. Я же терплю, хотя мне тоже не по душе, когда навязывают эдаких умников. Будто убийцу русского графа непременно должен ловить его соплеменник. Будто чехи не проявят должного радения… Так вот проявим, пане надзиратель, не сомневайтесь.
МАРМЕЛАДОВ (повторяя вопрос). Пане Доминик, я говорю: а кто остальные жертвы Голема?
КУЧЕРА (отвлекаясь от мыслей). Что? А… Вам-то какое дело? Русских среди них не было.
МАРМЕЛАДОВ (мягко, но настойчиво). И все же, позвольте полюбопытствовать.
КУЧЕРА (с усмешкой). Любопытно, пане Родион? Что ж, извольте. Один герцог с женой убили своего сына, а тело его в ту же ночь сожгли, чтобы улик не осталось. Полгода собирали доказательства, довели до суда, но герцога оправдали. Герцог ведь, а вельможам закон не писан.
МАРМЕЛАДОВ (озадаченно). Неужели Голем посягает только на благородную кровь?
КУЧЕРА (брезгливо). Он гнилую кровь чует. Кабатчик из Вышеграда травил своих постояльцев и обирал до нитки. От смертного приговора откупился, зараза. Или, скажем, опекун сиротского приюта продавал своих подопечных жестоким развратникам, причем как девочек, так и мальчиков. Помиловали благодаря заступничеству клиентов, которых он не выдал на суде. Но от Голема нельзя откупиться, ему плевать на чины и титулы. Вскоре после несправедливого приговора он приходит и душит виновных.
Пауза, плеск речных волн.
А хуже всех был мясник, пане Игнац. Лет десять назад вся Прага судачила: арестовали его за то, что продавал фарш из мертвечины. Сговорился с бандой Матиуша Выдры. Те грабили прохожих на Староместной площади да на Анненской улице. Стукнут по голове дубинкой, и чистят карманы, пока жертва не очухалась. Иной раз слишком сильно размахнутся и по случайности насмерть прибьют. Случалось даже, что нарочно ножичком ткнут под ребра. Тогда бездыханное тело волокли в мясную лавку, пане Игнац его расчленял – и в мясорубку. От бандитов в благодарность имел долю, пятую часть добычи, да еще и фарш продавал за полновесную монету. Сколько людей тогда пропали без вести! Каждый день прибегали безутешные вдовы, матери, дочурки. Устроили мы облаву, скрутили бандитов. Главарь не стал запираться, сдал мясника с потрохами. Арестовали пане Игнаца, а суд его оправдал. Решили, что раз сам не убивал, то пусть заплатит штраф и больше не грешит.
