Один из боевиков сдвинул брови и хмуро посмотрел на наместника:
– Ваша милость, господин наместник, вы не маг, поэтому вам простительно. Но мы видим, что щит поставлен мощный, по всем правилам. Нам его не пробить. И этот щит принадлежит не темному искусству Прокаженных.
– Это мой щит вы пытаетесь пробить! – В тихом гневном голосе ректора отчетливо слышался драконий рык. – Это меня вы пытаетесь атаковать в моем кабинете!
Боевики побледнели. И слаженно сделали шаг назад. Я даже умилилась: как единый организм действуют. А вот наместник успокаиваться не спешил. Папаша Октаэля вытянулся в струнку. И, раздувая щеки, выдал:
– Но господин ректор…
– Лорд ректор. – Сказано было тихо, но веско. Вот только наместник не проникся.
– Вы не можете видеть…
Я чуть не захихикала. Неужели наместник так привык прикрываться венценосным родством, что считает королеву, простого человека без грамма магической силы, выше и сильней первородного? Или просто не знает, кто перед ним? Оказалось, знает.
– Я, Рэйнард Вильянель Николас Солльер, лорд черных драконов не могу видеть? – От ледяного вкрадчивого голоса ректора у меня кровь в жилах застыла. И я попятилась. Очень зря.
В следующую секунду наместника просто перекосило. С нечленораздельным воплем он вскинул вверх руку, что-то вытаскивая из складок бархатного плаща. Сухой щелчок. Вытянувшиеся лица боевиков. И рука лорда-ректора напротив моего собственного лица. С торчащим из ладони арбалетным болтом. И рубиновые капли крови, выступившие на смуглой коже.
Мир дрогнул. Краем глаза я видела, как замерли в ужасе боевики. Видимо, ожидая неминуемой расплаты. Как в бешенстве топнул ногой наместник. Наверное, досадуя, что не смог в меня попасть. Но для меня все это было не существенно. Почему-то важнее всего в этот миг был ректор. И его ладонь, поймавшая предназначенный мне арбалетный болт. Я бросилась к ректору, на ходу пытаясь нащупать в карманах хоть что-то, что подошло бы для перевязки.
Я обо что-то больно оцарапалась. Но даже не задумалась о том, что такого острого может быть у меня в кармане. Потому что мне попался под пальцы платочек. Отлично. Я потянулась к раненной конечности, с намерением помочь. Хотя на собственных пальцах видела выступившую кровь. Но это была ерунда. Пустяки по сравнению с ректорским ранением.
А лорд Солльер, выдернув стрелу из ладони, этой же окровавленной конечностью схватил меня за протянутую руку. Царапину на пальцах словно огнем обожгло. Я замерла, растерянно глядя на мужчину, и неосознанно теребя свободной рукой беленький платочек. Глаза ректора уже не просто горели янтарным огнем. Они полыхали, как лесной пожар. Но вот что странно: мне почему-то больше не было страшно рядом с этим жутким мужчиной. Я только волновалась о том, что не успела перевязать его рану.
– Вы! – Я не видела, но догадывалась, насколько убийственным был взгляд ректора, обращенный к наместнику. – Только что не просто атаковали и ранили меня в моем собственном кабинете! Вы. Посмели. Угрожать. Жизни. Моей. Невесты. Уничтожу!
Все дальнейшее происходило словно во сне. Чеканные слова ректора упали в пустоту сгустками чистой магической энергии. Я не видела этого. Но было такое ощущение. А еще в воздухе вдруг запахло озоном. Как после грозы. Боевики вдруг, как один, слаженно опустились на одно колено и склонили перед нами головы. Утративший всякие краски в лице наместник попятился, не отрывая от ректора взгляда. Ожидаемо споткнулся о склоненного боевика. И… просто сел на него сверху, нечленораздельно бормоча что-то вроде: «Прошу меня простить, мне пора идти»
Образовавшаяся куча мала из наместника и парочки завалившихся набок боевиков несколько разрядила обстановку. Во всяком случае, ректор перестал стискивать мои пальцы так, словно мечтал их сломать. И общее напряжение его немного отпустило. Я уже не ощущала себя бредущей в густом облаке покалывающей энергии. А голос лорда Солльера, когда он обратился к кое-как поднявшемуся на ноги наместнику, был уже не ледяным, а просто холодным:
– Я прощу вам вашу выходку, наместник, но только при условии, что вы отныне даже смотреть не будете в сторону моей академии и моей невесты. Чары с вашего сына будут сняты. С Прокаженными я разберусь самостоятельно. У меня побольше будет сил для этого, чем у всего элитного отряда, который сейчас валяется у ваших ног. Если у вас больше нет вопросов, то покиньте территорию академии. И помните, в следующий раз я уже не буду столь покладист. И уничтожу на месте. Мне все равно, чей вы родственник. Ваша королева, да даже и сам король, не имеют власти над первородными!
Мы молча подождали, пока боевики соберут в кучу все свои конечности, и, прихватив с собою ошеломленного и дезориентированного наместника, покинут разоренный кабинет. Еще некоторое время, после того, как мы остались одни, лорд ректор молчал, словно к чему-то прислушиваясь. А потом повернулся ко мне и устало выдохнул:
– Вы слишком дорого мне обходитесь, Адалия. – Он обвел кабинет грустным взглядом. – Защита здесь уничтожена, кабинет разорен. – Ректор вздохнул. – Но я все равно обязан обеспечить вам безопасность. Идите к себе. Так будет лучше и безопаснее всего. Никому не открывайте дверь. А мне нужно привести в порядок кабинет и найти вашу подружку, проверить. И обезвредить ее, если она и вправду имела глупость связаться с культом Прокаженных.
Я растерянно посмотрела прямо в ставшие самыми обычными, человеческими, глаза лорда Солльера:
– А как же… - Слова не находились. А во рту вдруг пересохло. – Вы же… вы назвали меня…
Мужчина устало потер переносицу:
– Ах да! Не берите в голову, Адалия. Пока я не надел на вас свой родовой браслет, слова ничего не значат. Это среди людей слова – уже обещание. И фактически – помолвка. У первородных не так. Потом что-нибудь придумаем. Чтобы люди не ждали завершения помолвки между нами. Идите же!
И я пошла. Развернулась, молча проглотив обиду про равнодушное «потом что-нибудь придумаем». Уууу, драконище! Люди для тебя существа второго сорта? Ну погоди у меня! Старательно сдерживая непрошеные слезы от разлившейся в груди нежданной боли, я поплелась в свою комнату.
Я не помню, как добралась до своей комнаты. Не помню, как отбивалась от любопытных девчонок. События этого бесконечного, насыщенного неприятностями дня вконец вымотали. Меня хватило только на то, чтобы умыться. И выпить подсунутый Марикой отвар. А потом словно черная бездна поглотила мой разум.
Наутро вся академия гудела от новостей: Толания все-таки оказалась адепткой Прокаженных. Никто не знал, что с нею сталось, но кто-то из девчонок нашего курса видел, как ранним утром двор академии покидали ее убитые горем родители. Я догадывалась, что Толанию мы больше не увидим. Еще бы узнать за что она меня так ненавидела, что рискнула заплатить такую высокую цену.
Целительское крыло было переполнено пострадавшими от нападения Прокаженных. И туда никого не пускали.
