Пожалуй, на чай его позовут не так чтобы скоро…
_____________________________________________________________________
1) По некоторым сведениям (Википедия), аммиак получил своё название от древнеегипетского слова амониан. Так называли людей, поклоняющихся богу Амону. Они во время своих ритуальных обрядов нюхали минерал нашатырь (NH4Cl)… В Европе сам минерал одно время называли так же.
Вернуться к тексту
Глава 7. Все пути ведут в... библиотеку
Блэк и Поттер как-то неожиданно для самих себя увлеклись… чтением.
Просматривая книгу за книгой, они находили много нового, и это оказалось чертовски интересно. Тем более, что никто не заставлял, как дома, читать «от сих до сих», а потом еще и экзаменовал. Мадам Пинс даже начала получше к ним относиться: хоть эти дети и безалаберные, но такое рвение к знаниям заслуживало поощрения. И в качестве такового стала иногда отвечать на их вопросы. Если они, конечно, осмеливались их задавать.
Но смелости (или наглости) всегда хватало у Блэка, а Джеймс выпросил-таки у отца артефакт, обновляющий пергаменты и бумагу, и преподнес ей в подарок, чем библиотекарь была настолько польщена, что даже показала им несколько довольно специфических поисковых заклинаний. После чего Сириус не выдержал:
— Мадам Пинс, извините меня, но почему вы здесь работаете?
— А почему бы не здесь? — подняла брови строгая красавица.
— Но вы такая… — парнишка развел руками, вызвав у Ирмы Пинс искренний смех.
— Какая?
— Сильная. Вы ведь очень сильная волшебница. И очень красивая, — много тише добавил он.
Библиотекарь потрепала его темные кудри:
— Каковы бы ни были причины, это — мое личное дело, мальчик.
— Простите…
В глазах первокурсника мелькнуло то, что насторожило женщину.
— И не вздумайте ничего узнавать, — прищурилась она. — Не посмотрю, что ребенок. Прокляну.
На лице Блэка отразилось такое разочарование, что она чуть было снова не рассмеялась.
— Больше всего я люблю книги. Гораздо больше, чем людей, понимаешь?
— Нет, — честно признался тот.
— И это правильно, мистер Блэк. Рановато вам еще впадать в мизантропию.
— А…
— А что это такое, думаю, вы сами в состоянии прочитать. Разве вам не нравится узнавать все самому, без посторонней помощи?
— Ну… да, нравится. Но иногда без помощи просто никак!
* * *
Ирма еще очень остро помнила, как она появилась здесь, в Хогвартсе, все свои чувства, и даже то, какие книги лежали тогда на столе того, чьей преемницей она должна была стать.
Восхищение. Удивление. Счастье оказаться среди этих книг. А еще больше — счастье им служить и властвовать над ними. И ни от кого никуда не скрываться.
Да, она видела другие библиотеки, довольно богатые и обширные, но не настолько. Эта была воистину монументальна! Она была бы счастлива остаться здесь. Если, конечно, ей это позволят.
Собеседование тогда заняло всего несколько минут, в которые прозвучало лишь представление ее и ее способностей старым библиотекарем, мистером Донованом и всего одна фраза директора:
— Добро пожаловать, мисс Пинс.
Ирма удивилась спокойствию и даже равнодушию директора. Его не волнует ни она сама, ни ее прошлое… Почему?
Потому что рекомендации достаточно, а в дела мелких работников он не вникает, — пояснил ей потом предшественник.
Ирма никак не могла считать библиотекаря мелким работником. Библиотека — это же сердце школы, ее центр, суть!
Хотя отсутствие внимания — это для нее как раз хорошо, даже замечательно.
Как было чудесно остаться наедине с книгами, просматривать каталоги, проверять наличие, сохранность ценнейших и не очень экземпляров, тут, в тишине, пропитанной запахом старины. К сожалению, такая идиллия долго не продлилась - начался учебный год. Появились дети. Разные, но некоторые оказались довольно противными. Ирма не раз поминала добром своих азкабанских учителей: очень часто ей приходилось использовать их взгляд. И еще кое-что, потому что иначе воздействовать, чтобы привести в чувство некоторых, она опасалась. Благодаря этому через месяц-другой все стало налаживаться, учащиеся стали вести себя спокойнее, а самые отвязные попросту начали ее бояться. Выдаваемые ею на руки книги теперь возвращались в целости и сохранности.
Цепкая память, в том числе на лица, ей отлично помогала - вскоре она знала в лицо всех учеников, по крайней мере, тех, кто приходил в библиотеку, запоминала и их отношение, которое довольно быстро изменилось. "Удивительно, - думала она, - Я, оказывается, должна благодарить свое прошлое, даже то в нем, что с радостью забыла бы навсегда."
Теперь если книга была не в порядке, она знала об этом заранее: на лице сдававшего был написан нешуточный страх. Старшекурсники пытались вставлять какие-то щиты, но ее это скорей забавляло, хотя чаще раздражало. И будущие выпускники быстро поняли, что можно, а что категорически нельзя в ее владениях…
Так что она более-менее привыкла к детям, а они - к ней и ее требованиям - спуску не давалось никому и никогда. Однако каникулы оказались самым лучшим временем в жизни - тогда она могла навестить своих старичков, не родных - откуда у нее родные, - но самых дорогих и близких людей. И ближе ей никто не был нужен. А страницы шелестели, а время шло…
Многие старшекурсники заглядывались на нее, кое-кто даже пытался заключать пари - тем категорически не поздоровилось, хотя рассказать никто ничего не мог. Но как же ей стало смешно, когда вдруг появился Сириус Блэк — тот еще малолетний кавалер. Но оказалось, что иногда получать цветы посреди зимы очень приятно. Тем более, что эти дети умели правильно себя вести. Она решила, что иногда, когда ей самой это будет интересно, станет помогать им, Блэку и его приятелю.
К счастью, больше никто не пытался войти к ней в доверие. Корректные профессора, почти все — в годах. Сквиб-завхоз, еще довольно молодой, посматривал на нее издалека, но подойти не пытался. И правильно. Больше общаться было не с кем, в Хогсмид она выходила только если что-то требовалось купить. В условиях полного пансиона и собственной непритязательности это случалось крайне редко. Чуть более тесно сошлась она только с мадам Помфри, медиковедьмой — ну, так и темы общие были, и возраст близкий. Она дала несколько дельных советов по поводу зелий для ее стариков, они разговорились, после чего иногда заходили друг к дружке выпить чаю и поболтать - исключительно о школе. Но откровенничать… упаси Мерлин.
* * *
Почти каждое утро на столе жгучей красавицы с ледяным сердцем появлялся небольшой букетик… достаточно скромный, чтобы не выкинуть его,
