Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
– У меня, друзья мои, вообще-то, двойное образование. Вернее, как бы это… полуторное, – рассказывал он, сидя за столом в кунге и уминая за обе щеки холодную кашу с тушенкой. – Сначала я на филологическое поступал. Проучился четыре года и только потом понял, что не мое. Бросил. Хорошо, от армии освобождение было. Помотался год грузчиком да разнорабочим – и в физику ударился… И уж на этом поприще я себя проявил, да… Я, к вашему сведению, ученое звание имею – профессор.
– Почему же вы вдруг сказки решили собирать? – поинтересовался Данил. – Из физиков – да в лирики подались? В смысле – в гуманитарии.
Игорь Антонович печально улыбнулся:
– Да как-то, знаете… Мы с женой тогда в деревеньке под Самарой жили. Условия так себе, еды не хватало, лекарств тоже… Ну и… умерла она, в общем, Света моя… Я совсем уж было цель в жизни потерял. Пить стал, себя совсем забросил… А потом как-то встаю поутру, глянул в зеркало – и такая морда на меня оттуда смотрит… синюшняя, набрякшая – быдло быдлом. Понял я, что еще полгода-год – и совсем загнусь. А тут припомнилось как-то, как в студенческие годы, бывало, на Кавказ ездили, фольклор местный записывать. Ну и решил вот… климат сменить, обстановку, развеяться… Брожу по деревенькам, строчу потихоньку. Решил – как тысячу историй соберу, так найду где-нибудь технику копировальную и отпечатаю. Или перепишу начисто, по старинке. И озаглавлю – «Сказки Апокалипсиса»!
– И зачем вам это? – спросил Семеныч, доброжелательно посматривая на Ивашурова, видимо, учуяв в нем родственную профессорскую душу.
– Как же?! Надо хоть какие-то культурные знания сохранять, не говоря уж о приумножении! Потомки должны знать, что в Темные времена на земле творилось!
– Вы так уверены, что они будут, потомки? А если и будут – думаете, им будет интересно?
– Обязательно будут! – без тени сомнения отозвался Сказочник. – Я придерживаюсь того мнения, что этот… мнэ… откат к средневековью – явление временное. Человечество всенепременно вернется к вершинам! И вот тогда-то ученым-историкам и пригодится мой скромный труд!
– Вашими бы устами… – пробормотал Кубович, сидящий рядом с Ивашуровым. – И много записали уже?
– Больше шести сотен, – скромно ответил Игорь Антонович, но глаза его сияли. Было видно, что сборник – его гордость. – И, заметьте, – ни одной повторяющейся или похожей. Я, знаете ли, делю материал на три категории. Первая – это сказки. Так я называю недостоверные истории, которые произошли с кем-то где-то когда-то и рассказчик слышал о них от внучатой племянницы двоюродной бабушки. Вторая – это те истории, которые произошли непосредственно с самим рассказчиком и были записаны с его слов. Таких, конечно, мало, но попадаются среди них и впрямь несколько жутковатых.
– Ну а третья?
– А третья… – Сказочник замялся было, но продолжал, – в третью категорию я решил записывать случаи, которые произошли лично со мной. Но, увы – за все десять лет странствий ничего сверхъестественного мне так и не повстречалось. Боюсь, эта категория так и останется неоткрытой… Я даже уже начинаю подозревать – не выдумываются ли эти истории долгими зимними вечерами, только лишь для того, чтобы пощекотать друг дружке нервы…
– Могу вас уверить, что это не так, – сказал Данил. – Давайте меняться? Вы расскажете что-нибудь интересное, а потом запишите пару историй, правдивость которых я вам гарантирую.
– Вот все так и говорят, – кивнул, ухмыляясь, Ивашуров. – Хотя – почему бы и нет?
– Тогда объявляю фестиваль сказок открытым, – откидываясь на полку, заявил Семеныч.
Остальные согласно загудели – послушать байку-страшилку всегда интересно, особенно в пути, когда от безделья порой на стену хочется лезть.
– Сказки я вам рассказывать не буду, – вытаскивая из рюкзака на свет объемистую тетрадь и водружая на нос очки, начал Игорь Антонович. – Расскажу историю, которую я слышал от человека, правдивость которого не вызывает у меня никаких сомнений.
– Такие истории на ночь хорошо слушать, – заметил Данил со своей полки. – Жути больше.
– Не огорчайтесь, вечером у нас, вполне возможно, еще будут истории, – пообещал Ивашуров. – А пока… слышали вы о Грибнике? – спросил он, и его голос вдруг неуловимо изменился, потек плавно, обволакивающе, словно стараясь затянуть слушателей внутрь повествования. – Случилось это в одной из деревень, расположенной в восточной части Архангельской области. Места там глухие, тайга сплошь на сотни километров, и по ней селеньица мелкие, заимки разбросаны, избы одиночные да стоянки геологов. Потому люди там живут не то что совсем уж дремучие, но суеверия пышным цветом цветут… И вот в одной из тех деревушек – назовем ее, скажем, Выжгора – история эта и случилась.
Жил в этой деревушке мужичок. На отшибе жил, на хуторе, можно сказать, километрах в трех от деревни. Был он пришлым, с людьми мало общался, и потому никто и знать не знал, откуда он появился. Ходили, правда, слухи, что связан он с военным объектом, который неподалеку от селения располагался, – прежде него в деревню несколько вояк с большими звездами наведались, купили у прежних хозяев хутор со всеми потрохами, а затем уж и мужика того привезли.
Жил он один, никого у него не было, в деревеньку редко захаживал, разве что только в магазин местный за продуктами да по хозяйственной надобности. Гораздо чаще его в лесу встречали, особенно осенью, в грибной сезон. Любил он, видимо, в одиночку по лесу бродить да грибочки собирать. За эту его особенность его Грибником-то и прозвали. Скотины он не держал, чем жил, откуда деньги брал, – непонятно. Приезжала, правда, к нему пару раз в год женщина на огромной такой, черной машине – до Удара это еще было, дороги тогда еще чинили да строили кой-как даже в той северной глуши. Вполне возможно, что и припасы ему привозила – в машину ту эх и много вмещалось, должно быть. Ну а как Ударило – так и она перестала навещать.
Надо сказать, для Выжгоры этой после Удара мало что изменилось. Разве что пенсию перестали с почты носить да телевизоры, радио и телефоны умолкли. Все по-прежнему осталось – хозяйство свое, огород, скотинка. Мясо-молоко-яйца по двору бегают – а что еще человеку нужно? Конечно, поняли люди, что изменился мир, и не к лучшему изменился. Хватило и на то соображалки, чтоб понять, что вместе теперь надо держаться, а не отдельным хозяйством. Собрались селяне одним днем и решили общим гуртом теперь выживать. Мужика того, Грибника, приглашать не стали – был он нелюдим, а сплетни по округе о таких людях всегда ползают, причем нередко самые таинственные и жуткие. Вот и о мужичке слухи ходили. На руку тут все сыграло – и нелюдимость, и связи с военными, и вообще ореол таинственности, что его окружал… Обсудили на собрании да решили, что они – сами по себе, а он пусть сам по себе. Как ни увещевал председатель – дескать, ни по-людски это, да только никто его не послушал. Люди, порой, удивительно жестоки бывают, особенно в том, что касается собственной шкуры… – Сказочник замолчал, будто припоминая что-то, и вздохнул. – Тут надо сказать, что историю эту мне сам председатель и рассказал, – продолжил он. – Был он мужик серьезный, шутить не любил и байками тоже не увлекался. Я его давненько знал, потому как частенько раньше по тем местам бродил. Был он на десять лет меня старше, я все больше Сергеичем его называл, чаще по отчеству, чем по имени…
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
