Домой меня Илья вернул, когда уже стемнело. Помог отмыть руки, разложил диван и приказал спать. Сам устроился в кресле. Глаза слипались сами по себе, так что проблем со сном не возникло. Я с удовольствием перенеслась туда, где можно было ничего не чувствовать, а если сильно постараться, то и забыть о случившемся.
…Утром я снова смогла плакать. Оцепенение и апатия, навеянные медикаментами, ушли вместе со звездами, и отчаяние обрушилось с новой силой, буквально сбивая с ног и забирая дыхание. Новый день я встретила, зажав подушку между зубами, чтобы хоть так заглушить отчаянный, утробный вой, рвущийся наружу из самой глубины. Воспоминания снова и снова ударяли в самый центр грудной клетки, выбивали воздух из легких и заставляли выть все сильнее. Про Илью я успела забыть. Вспомнила только, когда он с тихим вздохом перебрался с кресла, в котором похоже провел целую ночь, ко мне на диван и принялся осторожно гладить по волосам. Я сжалась в комок. Усилием воли превратила дикий вой в жалкий скулеж, не желая обнажать душу при свидетелях. Тело забило крупной дрожью.
– Ну все, тише, тише, – приговаривал Илья, неловко пытаясь привести меня в чувство.
Я комкала простыню кулаками и никак не могла успокоиться. Илья резко встал и вышел. Вернулся с какими-то таблетками и стаканом воды.
– Выпей, – приказал он.
– Не хочу, – отчаянно замотала я головой.
Вновь окунаться в то ощущение беспомощного отупения не хотелось. Хотелось быть в своем праве и проживать горе так, как было мне необходимо, а не так, как решили за меня другие.
– Глупая, тебе легче станет.
– А я, может быть, не хочу, чтобы становилось легче! – я поднялась на локтях и с ненавистью уставилась на блондина. – Я, может быть, хочу, чтобы мне было плохо! Сам пей свои пилюли, если так трудно смотреть, или проваливай!
– Ира, не заставляй меня делать это силой, – сжал челюсти Илья, на сто процентов уверенный в собственном решении.
– Пошел вон из моего дома, – прошипела я и упала обратно в подушки.
Уже через мгновение крепкая рука дернула меня за плечо и развернула, Краснов навалился сверху, придавив собственным немалым весом, одной рукой ухватил меня за подбородок, во второй же держал таблетку. Мои руки оказались зажаты между нашими телами, и кроме как попытаться отчаянно мотать головой, я ничего не могла. Тогда он больно надавил большим и указательным пальцами мне на щеки, я вскрикнула, и Краснов ловким движением просунул в мой рот таблетку. Тут же прижал огромную ладонь к моему лицу, перекрыв рот и нос, и вкрадчиво прошептал на ухо:
– Придется глотать, если не хочешь задохнуться.
Сначала я подумала, что он шутит, но воздух в легких заканчивался, а блондин и не думал убирать с моего лица лапищу. В панике я сглотнула и замычала, кивая при этом.
– Проглотила? – отнял он, наконец, от меня ладонь. Я сделала судорожный и такой желанный вдох. – Вот и умничка, открой ротик.
Все что я могла сделать – это смерить Краснова презрительным взглядом и высунуть язык.
– Хорошая девочка, – похвалил тот и аккуратно слез с меня.
Я поднялась, одернула задравшуюся до пупка футболку. Тот факт, что блондин мог видеть мое нижнее белье, нисколько не обеспокоил.
– Ненавижу тебя, Краснов! – дрожащими губами сообщила я и кинулась на обидчика.
29Целилась ногтями в лицо, но вышло ли достать блондина, я не поняла – тот ловко скрутил меня, прижал к себе спиной и понес в ванную. Там прямо в одежде засунул в душевую, включил холодную воду и окатил с головы до ног. Я верещала и материлась, пыталась лупить его по рукам, но тот держал крепко: как душевую лейку, так и меня. Единственное, что порадовало в тот момент – две параллельных ярко-красных полосы, пересекавших правую щеку Краснова. Значит, смогла-таки достать Иуду. Когда мои губы посинели, а тело начало бить крупной дрожью от холода, блондин великодушно переключил воду на теплую и сообщил, что отправляется на кухню, готовить завтрак.
Я демонстративно отвернулась и уставилась в нежно-розовый кафель. Дверь захлопнулась, и я с трудом смогла стянуть намокшую футболку. Грелась под душем долго, Краснов два раза долбил кулаком в дверь и проверял, не сделала ли я с собой чего. А когда вышла из ванной, таблетки уже вовсю действовали.
– Ненавижу, – равнодушно сообщила я, появляясь на кухне.
Краснов пододвинул ко мне тарелку с овсяной кашей, посыпанной аккуратно нарезанными кусочками нектарина. Эстет. Такую только фотографировать и, втайне ликуя, выкладывать в Инстаграм.
– Зато ты больше не глотаешь сопли. Завтракай, – приказал он и подал пример, взявшись за ложку. – От того, что ты изведешь себя, никому легче не станет.
– Тебе-то что с того? – пробурчала я.
– Мы вроде как до сих пор ищем убийцу Михаила.
– Какого убийцу? – начала было я, да так и застыла с полной ложкой возле рта. – Ты думаешь, это была не случайность?
– Ворованный автомобиль наталкивает на эти мысли. Я вчера знакомых ребят просил номера пробить. Согласись, вероятность того, что угонщики решат с нарушением всех правил покататься средь бела на чужом авто, ничтожно мала, – втолковывал мне Илья. – Кому-то очень мешал твой Миша. Мешал настолько, что как только стало известно о его возвращении, парня тут же убрали.
– Но кто мог знать? Мы же никому не говорили, Самойлову – в первую очередь, – включилась я в беседу.
– Но если вспомнить, откуда мы его забрали вчера утром, все очень даже логично получается.
– «ИрмПласт», – мрачно озвучила я.
– Верно, «ИрмПласт», – подтвердил Краснов. – Неясно только пока, как они связаны с Самойловым и Михаилом, но то, что связь определенно есть – сомнениям не подлежит.
Тут я с Ильей была согласна. Непонятно, правда, как эту связь устанавливать, да и не в том я была состоянии, чтобы над этим думать. Но заведение, торгующее арматурой, мое доверие окончательно утратило.
Вечером заявился Олег. Кричал, что я безголовая, и вина в смерти близкого человека лежит полностью на моих плечах. Оказывается, при появлении Михаила я тут же должна была прибежать под светлы очи Самойлова и сдать двоюродного брата тому на поруки. В тот момент я мысленно возблагодарила Краснова за чудесные таблетки.
– И что тогда? Он остался бы жив или умер еще раньше? – прищурила я глаза.
– Что ты хочешь этим сказать? – сложил руки на могучей груди Олег.
– Только то, что ты все это время был подозрительно спокоен насчет Миши. Ты ведь знал, где он был все это время? Ты тогда его у меня искал? – вспомнила я день, когда показала почти-родственнику Краснова.
– Не пори чепухи! – Олег, казалось, разозлился еще сильнее. – Мой тебе дружеский совет: успокойся и не суй свой маленький нос, куда не просят, а то могут его и откусить ненароком. И дружка своего приструни, слишком он у тебя активный в последнее время.
