а потом купил. Тоже, как вещь. Которая зачем-то стала нужна. Зачем?
— Ты поранилась, — сказал Макс.
Взял меня голую на руки, перенес через осколки, усадил на скамеечку возле джакузи. Достал из шкафчика флакон антисептика и марлевые салфетки. Опустился на колени и, взяв в руки мою ступню принялся осторожно обрабатывать ранки. Настолько нежно, что я даже не чувствовала боли, когда он вытаскивал осколки. Так не ведут себя с той, на которую плевать…
— Твою мать, просил же стоять на месте. Хорошо хоть швы не нужны, — пробурчал, закончив со второй.
— А вот тебе нужны, — я кивнула на окровавленную повязку.
— Угу, на то Егор есть. Но сначала пусть все же тебя осмотрит, я ж не врач. А он, кстати, хирург, — и поднялся с таким видом, словно позовет Егора прямо сейчас.
— Ма-акс!
— Я тебя в спальню отнесу.
— У тебя плечо!
— Вообще-то два, — он подхватил меня на руки и, осторожно ступая, вынес из ванной.
Занес в мою спальню, усадил на край кровати. Выудил из гардероба белье и футболку.
— Надевай, — отдал мне, а сам вышел.
Торопливо я натянула вещи. Одетой почувствовала себя увереннее. Через минуту Макс вернулся вместе с Егором. Под бдительным взглядом Макса, тот осмотрел меня и подтвердил, что швы не нужны, наложил повязки с ранозаживляющей мазью. Сказал хотя бы день особо не ходить. Прекрасно!
Пото они с Максом ушли. Забравшись в кровать, я закуталась в одеяло. Еще немного знобило. Мысли кружились в голове. Так и подмывало просто взять и спросить у Макса… Обо всем. И в то же время я боялась. Боялась, что он ответит. И что ответ этот разрушит иллюзию, в которой и он меня…
С этими мыслями я в конце-концов уснула. Видимо нервное напряжение победила прошлая бессонная ночь и нега после крышесносного секса. Снилось мне что-то тревожное, а что именно я, проснувшись, не могла вспомнить. Ну и ладно, кошмаров достаточно и в реальности.
Было еще темно. На часах пять утра, но сердце колотилось и сна, естественно, ни в одном глазу. Нужно было узнать, как там Макс, особенно после ночного безобразия. Я очень переживала за его рану. Мы не в каком-то сериале, где операция, сделанная «на коленке» чудесным образом оказывается успешной, а на герое все заживает как на собаке.
Ступать было неприятно, порезы жгли под повязками. Между бедер ныло, но то была сладкая боль. Напоминание о том, что было ночью, хотя мне ее и без того не забыть. Закутавшись в халат, я сунула ноги в тапочки и вышла из комнаты. Заглянула в спальню Макса. Его там не было, но постель смятая. И еще теплая, значит, скорее всего он еще дома.
Направилась к ступенькам и услышала знакомые голоса.
— …здесь? Серьезно, брат? А почему я узнаю между делом?
— Ты поп что ли, чтоб я перед тобой исповедовался? — раздраженно вторил ему Макс.
— Извини. Я просто вкурить не могу… Вместо десятка лямов эта телка?
— Ты… знаешь, что бы с ней сделали?
— Тебе-то что, Макс? Эта телка поигралась с тобой пару месяцев, как с экзотической зверушкой и все. Тебя посадили, она палец о палец не ударила, чтоб чем-то помочь, хотя могла бы…
— Она ведь не знала, да, Кир? Или чего-то не знаю сейчас я? — проревел Макс.
— Я ей ни слова не сказал. Ни единого, как ты и просил. Но она могла бы узнать и сама. Пару слов бы папочке сказала и узнала бы….
— Так, все, заткнулся…
Дальнейшие слова сливались в неразличимый гул в ушах. Я сползла по стенке, ноги не держали. Зажала рот рукой, чтоб заглушить рвущиеся из горла всхлипы.
Макс тогда не уехал из города к другой девушке. Его за что-то посадили! За что? А мне он не сказал. Не захотел из-за гордости! А я… Господи, какая же я дура! Как могла поверить, что он просто взял и бросил меня? Ка-ак?…
Я зажмурилась. Перед мысленным взором калейдоскопом замелькали события того далекого-далекого дня, когда мои личные небеса сперва затянули сизые грозовые тучи, скрыв сияющее солнце, а потом они обрушились и ударились об землю.
Глава 17
Одиннадцать лет назад
Макс не писал и не звонил два дня. В первый я списала это на его работу в клубе, решила отсыпается. Во второй я первую половину дня разрывалась между обидой и страхом, что он «слился», как проедполагала Вика, у которой уже такое было и беспокойством за него. Победило второе и я написала. А через час, не получив ответа, позвонила. Абонент вне зоны действия сети. Все двадцать три раза, что я набирала его номер и замирала на несколько секунд до того, как начинал звучать голос робота. Снова и снова…
Хотелось прямо сейчас к нему поехать. Вот только мой домашний арест из-за той ночи не предполагал вечерних отлучек. Потому пришлось ждать до утра. Что, если Вика права? Что если Макса достали эти постоянные ограничения, установленные папой? Домой не позже одиннадцати, а теперь вообще сразу после универа, арест же! В восемнадцать лет ночевать не дома нельзя! Вика делала что хотела, а я не могла? Почему… Ну, почему во мне нет ее силы противостоять родительскому контролю? Ведь я уже взрослая…
Промаявшись до семи утра, я собралась и, отказавшись от завтрака под предлогом спешки в универ, вышла из дому. Дядя Паша отвез. Я, подождав десять минут, вышла из университета и вызвала такси до дома Макса. Плевать, следит он за мной или нет. Вообще на все плевать, кроме причин, по которым Макс не берет трубку.
Ехать было страшно. Что, если Вика права? Что, если он… Нашел себе другую? Ну, нет! Макс бы не поступил так, не ушел бы от меня даже не удосужившись попрощаться. Он не такой человек и он любит меня.
Зашла в парадное, поднялась на этаж. Сердце колотилось, пальцы подрагивали. Целых пять минут я просто стояла, положив палец на кнопку звонка и не решаясь на нее нажать. Боялась… До дрожи в коленках боялась…
— И зачем Максу такая слабовольная идиотка, — пробормотала я и нажала на звонок.
Его трель резанула по нервам, как нож. Через несколько секунд из-за двери раздался голос. Женский.
— Кто там?
Сердце ружнуло вниз, внутри все сжалось от боли. Качнувшись, я отступила на шаг и в этот момент дверь открылась. На пороге стояла невысокая полненькая женщина лет сорока, одетая в джинсы и футболку. На руках у нее были резиновые перчатки
