блистательный и живой ум, как считали, угас, и он почти не выезжал из дома. Тем не менее, он выступил в связи с намерением сэра Роберта Пиля отменить «хлебные законы». Несмотря на то, что он принадлежал к партии, которая официально поддерживала это мероприятие, Мельбурн считал меру несвоевременной и наивной. Королева резко осудила своего бывшего любимца — «он оказался столь же несостоятельным, как и эти джентльмены из числа оппозиции в палате общин». Встретившись с ним вновь, она пришла к выводу, что его выступления против свободной торговли — свидетельство старческого маразма. По её мнению, Мельбурн устал от жизни, много ел во время ужина, жил в грязном доме, заполненном шестьюдесятью слугами, громко говорил сам с собой и постоянно корчил рожи. Он пытался доказать королеве буквально со слезами на глазах, что находится на грани банкротства и попросил о большой пенсии. Королева до этого никогда не отказывала ему в помощи, но в данной ситуации, заслушав мнение придворных, пришла к выводу, что дела Мельбурна не так плохи, как он всем говорит. У него были обширные и богатые земли, да и наличный капитал «поражал воображение». Принц Альберт, его секретарь Энсон (кстати, бывший протеже Мельбурна), доверенное лицо королевской семьи барон Стокмор (или Штокмар) приложили массу усилий, чтобы положить конец переписке королевы с Мельбурном. Да и сам он допустил ряд ошибок. Влияние его сошло на нет, и Виктория относилась к годам его процветания при дворе как странному и забытому сну, о котором лучше не вспоминать.
Когда лорд Мельбурн несколько оправился от своей болезни, его посетил лорд Фредерик Левисон-Гауэр, сын графа Гренвилла. Он писал, что тот «был настолько слаб здоровьем, что фактически впал в детство и вообще не понимал, что происходи». Виктория, продолжал он, относилась к Мельбурну «с подчёркнутой доброжелательностью, однако он с горечью осознавал, что его времена уже прошли. Было грустно видеть, как на его глазах появлялись слёзы».
Мельбурн умер в своём загородном доме в 1848 году и его титул перешёл к его младшему брату. Королева выразила по этому случаю «горькое соболезнование», отметила, что была привязана к нему долгие годы, но призналась, что он не был самым лучшим министром в её правительствах. Она не очень огорчилась в связи с этой смертью. Виктория заметила, что ей не нравится перечитывать свой дневник «времён лорда М.» и видеть «свои наивные и искусственные представления о счастье, которые тогда у меня были». В письме к своему дяде бельгийскому королю Леопольду она писала: «Наш дорогой, хороший старый друг Мельбурн умирает… никогда не забыть мне его доброты и дружбы, и сколько приятных воспоминаний останется о нём, хотя, да простит меня Господь! Я бы никогда не хотела вернуть те времена».
Именем лорда Мельбурна назван один из крупнейших городов Австралии, столица провинции Виктория. Так имена Мельбурна и Виктории соединены навсегда — пусть даже на географической карте. Оценка личности и политической деятельности лорда Мельбурна неоднозначна. Многие британские историки считают, что он пытался разыгрывать легкомысленного аристократа-министра в духе XVIII века, живя уже в индустриальном XIX. Мельбурн почти не прилагал усилий в политической карьере, все доставалось ему по праву принадлежности к касте.
Он совершенно не интересовался социальными и экономическими проблемами и учил королеву не замечать их. Он считал совершенно естественным, что есть очень бедные и очень богатые. Отмахиваясь от этих проблем, Мельбурн делал их более острыми и более трудными для решения. Более радикальные критики называют его бездарным и бездеятельным. По их мнению, это был глупый и спесивый аристократ, мало что понимавший в делах страны, которой ему довелось управлять, а управлять он был совершенно не способен. Отсутствие ума он пытался скрыть остроумной фразой. Он держал королеву в неведении и содействовал сохранению классовых и сословных предрассудков. Его биограф Л. Митчел отмечает, что Мельбурн — «типичный представитель вигов в политике», «хорошо информированный дилетант»[59].
По всей видимости, более близки к истине те, кто считает Мельбурна умным и талантливым политиком и хорошим человеком. Обстоятельства его личной жизни не сделали его мизантропом. Необходимо отметить, что когда его жена вела роман с лордом Байроном, он много и усердно читал, причём как легковесные романы, так и серьёзную литературу и даже проповеди, поэтому говорить о его глупости и невежестве едва ли можно. Он считал Билль о реформе 1832 года злом, но злом неизбежным. Мельбурн был слишком большим скептиком, чтобы верить в прогресс. Он говорил: «Старайтесь не делать ничего хорошего и тогда не придется ничего исправлять». Хотя к делам он относился с величайшей небрежностью и даже самые важные посетители могли застать его валяющимся в постели или небритым на софе, но при этом он умел вытянуть из них всё, что ему требовалось. Принимая делегации, Мельбурн тщательно изучал суть их дела, но столь же тщательно это скрывал. Он, однако, сумел, как мог, подготовить молодую королеву к её миссии и ушёл вовремя. Он не интересовался социальными проблемами. Когда королева пыталась о них говорить, Мельбурн просто отмахивался и предлагал посмотреть на лорда Шефтсбери, который так внимательно относится к юным рабочим и заботится об их благополучии, но не любит собственных детей. Однако даже благожелательно относящийся к нему Л. Митчел задается вопросом: «Как такой человек, как лорд Мельбурн мог быть премьер-министром в течение семи лет, остается загадкой. Очень умный и хорошо начитанный, он скучал от государственных дел… Администрация Мельбурна была пародией на правительство»[60].
Сэр Роберт Пиль
Сэр Роберт Пиль — один из самых выдающихся британских политиков первой половины XIX века. Он не принадлежал к аристократическим кланам, а был сыном промышленника и фабриканта, который получил (чтобы не сказать — купил) титул баронета. Тем не менее, Пиль прочно связал свою политическую судьбу с партией аристократов и лендлордов. В отличии от большинства политиков Пиль эволюционировал справа налево. Будучи в начале карьеры убеждённым консерватором, он провёл в жизнь многие либеральные идеи и законы.
Итак, как уже было сказано, сэр Роберт Пиль был сыном промышленника из Ланкашира — одного из главных центров английской индустриализации. Его отец, тоже Роберт (1850–1830), занимался хлопком и сколотил на этом большое состояние, приобрёл земли и титул баронета. Он упорно пытался впоследствии разыгрывать из себя помещика, как это делали многие промышленники и фабриканты в те годы. Он послал сына обучаться в самые престижные учебные заведения Англии и в 1809 году купил сыну, который едва
