с планетой.
Маринка устала от дороги и пьяных мужских разговоров, заснула на диване. Илья Борисович накрыл её пледом. Три дня пролетели в гостях у генерала, как один миг. Мы много спорили с ним, купались в море, плавали наперегонки, ругались со средиземноморскими бакланами, но всё хорошее, когда-нибудь заканчивается. Маринка потащила меня назад – в Рим. Контракт нужно отрабатывать, Маринке хотелось встретиться с остальными членами команды. Генерал описал место, где их можно найти. Первым делом мы встретились с отцом Себастьяном. Нас уже успели восстановить в штате, меня, в отличии от Марины, восстановили даже в моей должности. Марина же стала рядовым исполнителем инквизитором ордена внешнего воздействия. Марину это не устраивало:
– Необходимо срочно восстановить нашу команду,
Мы получили заработную плату за всё время нашего отсутствия. Марина напомнила отцу Себастьяну, что прошёл ровно год, со дня подписания контракта, и нам полагается отпуск. Отец Себастьян сам не знал, что с нами делать дальше, если со мной все вопросы были решены, я опять готов был приступить к работе в дипкурьерском коллективе папы римского, то девушка его ставила в тупик. Руководитель инквизиции согласился дать нам отпуск.
На поиск богадельни, для душевнобольных у нас ушёл целый день. Нас пропустили к больным, только после звонка отца Себастьяна. Наших друзей держали в комнатах одиночках. Зрелище, честно скажу вам, не впечатляющее. Смерека сидела, на прибитой к полу, деревянной тахте, в грязном порванном халате, уставившись в одну точку на стене. Она не среагировала на наше появление, не отвела свой взгляд от стены. И только, когда санитарка заслонила своим телом объект обзора подопечной, в глазах Смереки я увидел знакомый огонь. Значит была реакция на раздражители, и как это врачи не замечают. Нам охарактеризовали наших бывших друзей, как «овощи», с отсутствием каких-либо реакций. Мне не верилось, недавно я сам был такой. Марине не понравилось в богадельне, и врачи здесь не такие, мы оставили деньги на благотворительность и покинули заведение. Марина приняла решение – больных необходимо срочно перевести в Израиль, там уход за ними получше, и любыми путями вытащить врача, вылечившего Жилу, из прошлого. У него есть секрет от выздоровления безнадёжно больных, с травмой мозга. И всё травами, никакой лого терапии. Про вторую часть плана она мне не сообщила, знала, что я буду против её участия в проникновение в шестнадцатый век. Слишком нестабильные были обстоятельства в Пруссии в то время. Перед моим лицом до сих пор стоит образ палача. Марина пропала, её не было в гостинице целый день. Вечером она появилась в сопровождении мужчины в странной одежде. Я не узнал лекаря в этом бомже. Лесной человек смотрел по сторонам, он не откликнулся на моё приветствие, врача привлекало, буквально всё: он разглядывал стёкла в окнах гостиницы, наблюдал за транспортом, его поразил телевизор. Он долго не мог отойти от окна, всё, что творилось за его пределами, его завораживало.
– Это Рим?
Спросил врач хриплым голосом на венетском языке, с характерным акцентом нашего села. Я сообразил: Марина почти не знала нашего наречья, как же ей удалось уговорить врача на экскурсию в будущее? Или она выкрала его, точно так же, как меня, в своё время? Но по поведению доктора, это не заметно, уж слишком он выглядит спокойным. Марина зацепилась за телефон, дежурная санитарка ей сказала, что больных из обители выписали и вывезли в неизвестном направлении. Большего от неё Марина добиться не могла. Она позвонила отцу Себастьяну, священник всё объяснил Марине. Наших больных уже доставили в Израиль. Лекарь смотрел на Марину, как на сумасшедшую, которая разговаривает сама с собой. Потом попросил её, чтобы она дала ему телефонную трубку. Он её вертел в разные стороны, пытался заглянуть за экран и случайно нажал на вспышку фотоаппарата. Я успел перехватить телефон, который лекарь откинул от перепуга, и засмеялся, глянув на экран телефона. Врач сделал непроизвольно – селфи, такой перепуганной физиономии я не видел никогда. Я показал фото Марине. Врач не мог понять отчего мы хохочем. Пока сам не увидел своё лицо.
***
– Понимаешь, я всегда считал её умственно отсталой. Есть у девушки некоторые симптомы, ты местный, после болезни сразу вспомнил родной язык, а она прикинулась глухонемой, так и не смогла освоить речь нашего села. Я удивился, когда увидел Марию в лесу, люди говорили, что её забрал отряд инквизиции и увёз в Кенигсберг. Никто, никогда не выходил живым из подвалов инквизиции. Девушка пыталась мне что-то объяснить, больше на пальцах. Какие-то больные, далеко, во времени, которое будет. Я, откровенно, не понимал её. Кивал головой, соглашаясь со всем. Последний раз кивнул уже в этом здании. Ты можешь мне объяснить, что произошло? Как я здесь очутился? Этот город что? Рим?
Я успокоил врача:
– Рим! Вы в Италии, мастер. В будущем. Сейчас двадцать первый век. Понадобилась ваша помощь.
– Вот как хорошо, а я думал в аду, только слишком красивый ад получился. Мне брат много про Рим рассказывал, говорил такого другого города нет. Я побывал в Риме, никто не поверит.
Маринка доверила мне лекаря на моё попечение. Нужно было подобрать одежду для него и привести врача в порядок. Вы думаете это легко? Постричь и побрить человека, который никогда не видел нормального зеркала, шарахается от проходящих машин. Я купил для врача пару рубашек и джинсовый костюм. Лекарь никогда не видел трусы, он не знал, что это и куда, и как его одевать. С горем пополам мы справились с одеждой, до первого посещения туалета. Нет, вопросов у лекаря не возникало, он даже спокойно отнёсся к унитазу, ему понравилась, струя спускаемой воды, только всю одежду мне пришлось замочить в ванной, её стыдно было нести в прачечную. Пришлось мне купить спортивный костюм и объяснить травнику, как им пользоваться в быту. Блин! В парикмахерскую я его вёл в тёмных очках, чтобы окружающие видели, что я веду слепого. С врачом я договорился, чтобы он ничего не боялся в этом благоухающем здании, и сразу, после приземления в парикмахерское кресло, закрыл глаза. Я не понадеялся на солнцезащитные очки. И правильно сделал. Врач выскочил из здания, с наполовину постриженной головой. Знал бы, я бы ему вату в уши заткнул. Лекарь испугался шума машинки для стрижки волос. Пришлось лекаря связывать и достригать с помощью ножниц. Марина через отца Себастьяна делала паспорт для врача. А я думал: фотография пол беды, доктор уже знаком с фотографированием, но как его затащить в самолёт? Придётся
