меня рассчитывать.
Добро пожаловать в клуб, членства в котором я предпочла бы избежать. Хотя атмосфера взаимопомощи мне определенно нравится. Но хочется показать, что у нас с Майклом все иначе. Мы предназначались друг другу и были одной семьей. В вашем клубе мне не место. Невозможно изображать принадлежность к команде разведенных мамочек и одновременно сохранять твердую уверенность, что это совсем не так. Если бы одна из них указала мне дорогу обратно, я бы с радостью встала на этот путь, никуда не сворачивая.
Меня пронзает болезненное воспоминание. Несколько месяцев назад, весной, когда я в школе Джорджии продавала билеты на организованный мной конкурс талантов, ко мне подошла одна мамаша со своей дочерью. Вспомнив, что эта девочка не принесла музыку для выступления, я попросила родительницу срочно это исправить. Женщина театрально закатила глаза и покачала головой: «Это обязанность ее отца».
— Хорошо, — сказала я, — тогда передайте ему, что это нужно сделать сегодня.
— Мы в разводе.
— Я вас хорошо понимаю, сама сейчас прохожу через это. Но мне все равно нужна музыка.
Она оживилась и, наклонившись ко мне через стол, заговорщически спросила:
— Кто у вас судья?
— Что вы имеете в виду? — смутилась я.
— Есть всего двое судей, которые занимаются разводами. Мне интересно, хороший ли достался вам.
— А, нет, до этого мы еще не добрались.
— А кто ваш адвокат? — спросила она.
— И до этого мы тоже не дошли. В любом случае мне очень нужна музыка.
— Я передам ему, но не могу ничего обещать, — грубо отрезала она. Девочка стояла рядом и молча слушала. Я потянулась было через стол, чтобы ее обнять и заверить: все получится, мы обязательно справимся. Но та, сникнув, развернулась и исчезла в школьном здании. Ее мать решительно вышагивала по тротуару.
Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась за углом, и осмысливала важную информацию, которую невольно получила: вот так выглядят горечь и гнев, копившиеся много лет. Если на это куплюсь, если начну вести себя, как участницы скандальных разводов в газетах, книгах и телешоу, или дам себе волю в подобном разговоре, то вскоре превращусь в собственную тень, враждебную и злобную. Только что отвергнув объятия Майкла здесь, в лагере Джорджии, понимаю: надо стараться как следует. Если я твердо решила жить без него, нужен способ смягчить гнев, чтобы мои дети не оказывались на линии огня. А лучше, чтобы этой линии не было вовсе, пусть отношения отмирают постепенно. Обниматься с ним в ближайшее время я не намерена — в конце концов, я все еще работаю над тем, чтобы посмотреть ему в глаза. Но от разъедающего меня яда пора избавиться, пока сама им не отравилась.
* * *
Домой добираюсь раньше Майкла и Джорджии. Он и до расставания позволял детям многое, а теперь, когда лишь дочка все еще разговаривает с ним, он балует ее по полной программе. Я предупреждала, что постоянные лакомства и увеселения сказываются на ней негативно. Оставшись со мной, она постоянно спрашивает, чем мы займемся. Пойдем в игровой зал? В боулинг? Покатаемся на коньках? Папа всегда покупает мне чай с шариками и мороженое. Папу не волнует, когда я ложусь спать. С папой интереснее. Когда она возвращается домой, мне приходится проводить целую программу детоксикации. Теперь, когда дочка с ним, остается только гадать, как Майкл ее развлекает. Я бешусь не только потому, что он портит все воспитание. У меня есть полное право побыть с ней после разлуки, и делить ребенка таким образом кажется откровенно несправедливым. Мое чувство собственности заявляет: «Она моя», как будто делая ему одолжение, предоставив доступ к ней, и я с тревогой выглядываю в окно, дожидаясь их возвращения. Разве все эти годы, проведенные рядом с детьми, не дают мне права на особенные привилегии, когда мне этого хочется?
Приходит сообщение от № 3 — хоть что-то хорошее. Если я все еще доступна завтра, не пойти ли нам в Тэнглвуд на пикник? Он сам все приготовит. Послушаем классическую музыку, почитаем воскресный номер «Нью-Йорк таймс». Я просто поражена. Мне еще не доводилось встречать мужчину, который готовил бы для меня. Мысль о том, что кто-то позаботится об этом аспекте свидания, для меня в новинку. Добавьте к этому предложение провести время по-взрослому, в приятной компании, вместе слушая музыку и читая газету, без детей — просто с ума сойти.
Проверяю прогноз погоды и с ужасом обнаруживаю, что мы еще несколько дней пробудем в когтях жары. Теперь, вместо того чтобы представить нас за неторопливым чтением бок о бок на травянистой лужайке, я беспокоюсь об отсутствии тени в Тэнглвуде, о том, как типографская краска будет липнуть к потным пальцам, и о комарах, которые с удовольствием нас сожрут. Признаюсь ему в своих практичных опасениях, хотя его план полностью соответствует моим представлениям об идеальном времяпрепровождении. Он находит компромисс: устроим пикник у реки на его участке, где гарантированно есть тенистое местечко, концерт из Тэнглвуда послушаем по радио, а костюмом от комаров он меня обеспечит.
Я едва не падаю в обморок. Свидание назначаем на следующий день.
Тем временем меня приглашает на ужин одна родительница, с которой я недавно познакомилась в лагере Джорджии. Поскольку Майкл пробудет с дочерью до своего отъезда в воскресенье вечером, в ход идут ярко-оранжевый сарафан в пол, недавно приобретенный в секонд-хенде, серебряные босоножки на плоской подошве и немного розового масла, приносящего удачу, — на всякий случай. К моему приезду вечеринка на красивой крытой веранде просторного загородного дома уже в самом разгаре. Я немного мешкаю у входа, заметив собравшихся гостей: шесть пар. Мне все еще непривычно быть белой вороной и выделяться своим одиночеством. До сегодняшнего дня в тех редких случаях, когда я появлялась на вечеринках без партнера, рядом были близкие друзья, которые инстинктивно окружали меня. Впервые выхожу в свет совершенно одна. Интересно, как себя вести: как заядлая тусовщица, ярая алкоголичка или, может, пылкая распутница? Или совсем наоборот: оставаться тихой и скромной, не подходить слишком близко, каким-то образом давать знать, что я никому не угрожаю? «Выше голову, — напоминаю себе, — ты здесь одна, и с этим ничего не поделать».
Ко мне подходит хозяйка с бокалом розе, милая австралийка Кейт. Рядом с ней мужчина, который, по ее словам, приехал из Швеции на лето. Она представляет нас и незаметно ускользает. Ах, вот как, это объясняет, почему меня пригласили в самый последний момент. Швед приветлив, но, когда показывает фотографии своих детей и девушки, оставшихся дома, меня передергивает. Понимаю: Кейт не пытается свести меня с этим мужчиной,
