Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
если у меня будет ребенок». И поэтому Терри год за годом, десятилетие за десятилетием выбирала работу. Она отдавала внимание литературным трудам, деловым контактам, путешествиям и управлению огромными коллективами людей. И все это делала ради того, чтобы создать ту карьеру, ту жизнь, о которой мечтала. Она честно и остроумно говорила о своем выборе в пользу бездетности; защищала право женщин выбирать; давала отпор биологическому детерминизму. А потом, через полгода после нашей беседы, через пару месяцев после того, как ей исполнилось сорок лет, всего через пару недель после того, как я (как мне тогда казалось) завершила книгу, Терри объявила, что беременна.
Это доказывает: «годы паники» и «поток» нередко продолжаются и после сорокалетнего рубежа. Каждая из нас способна сменить убеждения, не говоря уже о перемене обстоятельств. В общем и целом я, хоть и выбрала несколько иной путь, согласна с Терри. Я никогда не узнаю, чего могла бы достичь, если бы не взяла паузу для рождения ребенка, если бы амбиции и приоритеты не были безвозвратно изменены материнством, если бы я не создала для себя «пожизненного иждивенца». Внушая людям, особенно женщинам, что они способны получить все – просто усердно стараясь, – мы снимаем с работодателей бремя обязанности создавать рабочие места, где это действительно возможно. Поэтому снижение доходов, уступки в образе жизни и планах, обязанности, которые налагает родительство, попросту слишком велики, жертвы – слишком значительны.
Помню, как была на праздновании тридцатилетия подруги, и ее тетушка в костюме с леопардовым принтом принялась деликатно расспрашивать меня, жевавшую колбаску-гриль.
– У вас есть дети? – поинтересовалась она.
– Нет, – кратко ответила я, выковыривая из зубов застрявший уголек.
– О, понятно, – проговорила она с понимающей улыбкой. – Вы выбрали карьеру.
Помню, хотелось завопить ей в лицо, что это не должно быть нашей единственной альтернативой.
Матерям тоже должно быть позволено иметь амбиции.
Карьеристки должны иметь возможность рожать детей. Вместо этого я, не то чтобы совсем нечаянно, облила ее туфли кетчупом.
Самое забавное, всего через пару месяцев после знакомства со стеклянным младенцем и внезапного осознания собственных карьерных перспектив в качестве помощницы редактора в процессе поедания пасты я таки получила своего рода повышение. Собеседование было примечательным по двум причинам. Во-первых, я едва не расплакалась, когда начальник спросил, где я вижу себя через пять лет. Этому вопросу, да будет мне позволено сказать, место на психотерапевтическом сеансе, а не на беседе по поводу работы! Когда я сидела за маленьким столом с белой столешницей, глядя на небоскреб «Осколок», видневшийся под частично опущенной рулонной шторой, полная неопределенность моего будущего нахлынула подобно цунами.
Буду ли я по-прежнему одинока через пять лет? Будет ли у меня работа? Буду ли жить в Лондоне? Начнется ли менопауза? Буду ли вести колонку в национальной газете? Буду ли замужем? Будет ли у меня собственный отдел? Буду ли по-прежнему выпивать по три бутылки белого вина, а потом ехать на велосипеде домой через Лондонский мост, делая вид, словно мне все нипочем? Будет ли у меня ребенок? Буду ли я жить в маленькой съемной квартирке рядом с рекой вместе с последней еще незамужней подругой? Буду ли вести программу на Radio 4? Буду ли счастлива? Будет ли кто-нибудь меня любить?
Бедный босс заметил, как приливная волна паники затопила мое лицо, и быстро перевел разговор на менее деликатные темы, вроде состояния рабочего стола и транспортных расходов.
Второй достойный упоминания момент возник чуть позже, когда я заговорила о названии должности. Я объяснила, что до тридцати хотела бы повышения с «помощницы редактора» до чего-то чуть более статусного. Рассказала, что, если когда-нибудь возьму отпуск для рождения ребенка, мне, вероятно, придется входить в нашу индустрию заново два или три года спустя, претендуя на ту же должность. Если делать это со строчкой вроде «выпускающего редактора» или «заместителя редактора» в резюме, она могла бы стать решающим фактором между решительным отказом и хотя бы возможностью попасть на собеседование. Я объяснила, что, если когда-нибудь решусь создать семью, мне нужно заранее выйти из категории помощников, иначе не будет ни малейшего шанса получить работу, дохода от которой хватит на содержание семьи, когда я снова начну работать. Мне нужно повышение, пусть даже формальное изменение названия. Начальник сидел, делал заметки и кивал.
Две недели спустя я и моя сменщица стали выпускающими редакторами. Он услышал, понял и, как все хорошие начальники, сделал что-то для улучшения ситуации, которой прежде не придавал значения на сознательном уровне. Я, конечно, кое-что сделала, чтобы заслужить новую должность, но порой единственное, что требуется, – это дать проблеме определение в публичном пространстве. Вот во что верили участницы Конференции за освобождение женщин в Рёскине. И в это же верили их мужчины в яслях при конференции. Союзники найдутся. Просто иногда нужно попросить помощи, чтобы получить ее.
* * *
В тот странный сентябрьский день, стоя в галерее, держа на руках стеклянного младенца и чувствуя, как меня захлестывает изнутри вал неистовства, стыда и жажды, я делала свою работу: реагировала на стимул, чтобы передать переживание другим в письменной форме. Я вела себя как журналист и критик. А еще была самой собой: теплокровной, разумной, гормональной биологической личностью, захваченной «потоком». «Потоком». Я столкнулась с физической манифестацией всех решений, принять которые не была способна. Я смотрела в будущее не то чтобы материализованное, но осязаемое и маячившее на горизонте. Я пребывала в мире работы, глядя на материнство и паникуя из-за очевидных противоречий, компромиссов и неопределенности, лежавших передо мной. «Годы паники» – это расчеты, включающие секс, деньги, биологию и власть. Пережить их можно, но требуются действия, оружие и союзники.
5. Три десятка
Немая сцена в банкетном зальчике над пабом в Хакни: бывший бойфренд за моей спиной стоит за диджейской стойкой, мужчина, в которого я влюблена, стоит рядом со скоро-уже-бывшей женой моего отца, старые школьные и университетские друзья на заднем плане, с расплывающимися лицами, и я – пялюсь в изумлении на мать, которая идет ко мне с полным блюдом огня. Все начинают петь «С днем рожденья тебя», пламя превращается в свечи, и я гадаю – примерно в восемьдесят седьмой раз за вечер, – не врезались ли у меня брюки в лобок и не видит ли это кто-нибудь.
Тридцатый день рождения превратился, по сути, в свадьбу без жениха. Я пригласила подруг по университету, большинство сотрудников из редакции, сестер, крестных матерей, кузин, друзей из школы, бывших соседок по съемным квартирам, бывшего, его друзей,
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
