списке стоял с пометкой «срочно».
* * *
Юрий оказался немногословным и на мой вопрос — почему мы просто не воспользовались портальной аркой? — просто пожал плечами.
К тому моменту, когда мы приехали, я успел хорошенько подремать, а солнце скрыться за горизонтом.
В отличие от столицы с её многочисленными высотками и кричащими смешением всевозможных цветов рекламными вывесками, земля, принадлежащая Вороновым, выглядела пустовато и бедно. Такая медленно вымирающая деревушка с покосившимися от времени деревянными домушками. Некоторые из них были утоплены в землю по самые окна.
Особняк, в котором предстояло жить мне, выглядел ничем не лучше. Разве что сложен был из невзрачного камня и имел второй этаж. В остальном такая же серая и убогая картина. Двор был завален грудой мусора и гниющими остатками животных. В нос шибанул старый добрый аромат Клоаки.
— Жди здесь, — коротко бросил Юрий и вошёл в дом. Надо же, оно всё-таки разговаривает!
Ждать я естественно не собирался.
Массивная входная дверь открывалась тяжело и нехотя. Не удержишь и твоя конечность тут же окажется в ловушке между дверной створкой и косяком.
— Но вы мне обещали! Я сделал всё о чём меня просили и даже больше! — высокий мужской голос прерывался от едва сдерживаемой злости.
— Вы нам тоже обещали, господин Мухин, — Юрий отвечал ровно и спокойно. Видимо, подражал в этом своему хозяину.
— Не моя вина, что щенок выбрался из Клоаки!
— Не ваша, — согласился водитель, — но как быть со скверной? От вас, господин Мухин, требовалось только одно — не допустить её дальнейшего распространения по вверенной вам территории. И что я вижу? Вы практически устроили геноцид местному населению, а скверна медленно, но верно подбирается к границе и не думает останавливаться. Не говоря уже о том, что духи рода так и не приняли жалкую пародию на некроманта.
Мухин молчал, но скрип его зубов я слышал отчётливо. Под ногой что-то мокро чавкнуло.
— Я же сказал — ждать во дворе.
— А я сказал, что срать хотел на то, что ты сказал. Вот такая вот незадача.
Мухин выглядел даже хуже, чем я мог бы выглядеть, если задержался в Клоаке на более долгий срок. Лысый, туго обтянутый кожей череп перетекает в тонкую шею. Запавшие и с красными прожилками глаза злобно блестят и теряются на фоне мешков под глазами. Он был не просто худощавым, а буквально высушенным. Передо мной стояла живая мумия, облачённая в чёрную балахонистую одежду. Мухин даже откуда-то рваную и засаленную мантию достал и на себя нацепил. На сухих длинных пальцах красовались массивные перстни. По две штуки на каждом пальце. На шее висит ворох различных медальонов. Повесь ещё один и шея переломится от веса к чертям собачьим. Охренеть какая безвкусица.
— Я заслужил, — Мухин проскулил свой последний аргумент, сверля меня полным ненависти взглядом.
Впрочем, пора бы уже и привыкнуть, на меня тут по-другому и не смотрят.
— С этого момента господин Мухин будет вашим личным помощником. Можно даже сказать — тенью. Относитесь к нему как к собственности Соболевых, которую вам доверили. То есть крайне бережно и с должным почтением, — выдержке Юрия можно было позавидовать.
А ловко это они, конечно, замаскировали слово «стукач». Надо признать, что план Соболевых был не без изящества. Приставить ко мне человека, который будет докладывать о любом моём действии, в надежде опять подняться. Не удивлюсь, если Мухин целенаправленно будет меня провоцировать. В моём списке дел только что появился очередной срочный пунктик.
— Прибери здесь всё, что нагадил, — должное почтение я решил проявить сразу же, как только Юрий ушёл, — и верни на место все родовые артефакты, которые ты решил прикарманить.
— Я не твоя прислуга, щенок! — взбрыкнул Мухин. Он всё ещё верил в то, что будет здесь что-то решать. Юрий прямым текстом сказал, что убить я его не могу, вот он и огрызается.
— Ты именно что моя прислуга, — скучающим голосом сообщил я очевидные вещи. — А если тебя что-то не устраивает… За несчастный случай никто не осудит.
Раз уж Соболев сам дал мне такую полезную карту в руки, то и буду её использовать. Правда уверенности в том, что с меня не спросят за несчастный случай не было, но Мухин же об этом не знает. Он побледнел ещё больше, кадык несколько раз нервно дёрнулся, видимо, хотел сказать что-то ещё, но передумал. Мудрое решение, возможно, мы даже сработаемся.
Я проводил его взглядом и принялся осматривать помещение. Раньше это была гостиная. Или библиотека. Вряд ли чья-то спальня. Сложно было делать выводы, потому что каждый квадратный сантиметр в этом доме был засран до такой степени, что дом больше напоминал свалку, чем жилое помещение. Затылок противно заныл от осознания, что придётся всё это приводить в порядок.
И пяти минут в доме не пробыл, а уже успел захлебнуться лавиной первоочерёдных задач. И это я ещё в принадлежащую мне деревню не ходил. Кажется, проще будет всё сжечь к хренам, а затем отстроить с нуля.
Родовой алтарь нашёлся спустя полчаса блужданий. Я уже думал плюнуть на всё и пойти спросить у Мухина, где здесь прямая линия на тот свет, когда наткнулся на наглухо заколоченную дверь, ведущую в подвал. Доски были свежими, а значит вход замуровали не так давно. Видимо, бедолага настолько оскорбился тем, что духи его не признали, что решил забыть про эту часть дома таким вот нетривиальным способом.
С глаз долой — из сердца вон.
Вытащил из кучи мусора железный лом и принялся за работу. Сначала с предками пообщаемся, а потом уже всё остальное. Надеюсь, что духи прольют хоть немного света на то, почему я здесь оказался.
Довольно быстро расправившись с досками, я спустился в подвал. Он тоже выглядел очень захламлённым, но откровенного мусора здесь не было и это радовало. Возможно, Мухин побоялся гнева предков и не стал здесь гадить.
Повсюду стояли банки с заспиртованными в них человеческими частями тела и внутренними органами. С потолка свисали нанизанные на прочную нитку кости. Мешочками различных размеров и наполнения были забиты все полки. В них хранились различные высушенные травы, пястные кости и фаланги пальцев.
А в середине подвала стоял алтарь, высеченный из серого грубого камня. По его поверхности закручивалась спираль, похожая на круги на воде от брошенного камня. Заканчивалась спираль в центре алтаря углублением, в котором лежали бурые
