Вторым выстрелом дьявольской пушки мой сумасшедший ангел-хранитель ранил в кисть женщину-стрелка в самом дальнем углу гаража, за полками с запчастями. И надо же! Мое восприятие видело прошлое, то, что только что было, и зафиксировало все нюансы выстрела. Она как раз надевала прибор ночного видения — по плану атаки предполагалось напрочь вырубить свет в подвале, после чего она будет действовать в темноте на поражение врага. Ее руки на секунду поднялись вверх, чтобы затянуть потуже ремешок на затылке и — как нарочно — свинцовое рыльце пущенной пули со свистом прошило ладонь. правой руки, затем пуля ударилась о трубу и, содрав краску нажимом адского ногтя, отрикошетила обратно к женскому телу, пока не упала на цементный пол… в белую пыль, заворачиваясь в багровый кокон.
И я все это не только видел, но и успел разглядеть!
Определенно, я снова сходил с ума.
Вскрикнув от боли, женщина упала на колени, разглядывая кровавые борозды на руках. Я почувствовал ее злость и досаду, и мысли о том, что она левша, и дырка в правой не помешает стрельбе. Киллерша была в ярости и готовилась продолжать схватку, а вот ее дружки поддались панике. И первым, у кого не выдержали нервы, оказался бритоголовый дегенерат с глазами свиньи. Он выскочил из укрытия между железными бочками и открыл глупый слепой огонь из пистолета Макарова по шкафчику для прозодежды, где прятался соперник. Ту же самую выходку позволил себе и его напарник — железно-ротый малый с пивным животом и руками штангиста, который держал оружие двумя жирными лапами.
Стальной шкафчик ответил на выстрелы насмешливым свистом. Безумный стрелок подсвистывал пулям.
Прячась от плевков слепого свинца, я залез под железный стеллаж. Я отчетливо понимал, что бандиты принимают меня за проклятую незнакомку из поезда, что команда дана: взять живой, что дурацкий парик сыграл свою наглую роль — во мне видят бабу, переодетую в мужскую одежду, а не дурака, напялившего женский парик. Я хотел содрать с головы мерзкие мертвые волосы, но… но тогда меня точно пришьют! При этом, пряча голову, как страус, в песок, я отчетливо ясно, свободно и легко видел из своего темного закутка все, что происходит в подвальном гараже!
Уткнувшись лицом в ладони, я не верил тому что видел — мой безумец-телохранитель — прячась внутри — сумел развернуть шкафчик глазками вентиляционных отверстий в сторону двух убийц, что вели глупый огонь — и подняв над головой стволы двух пистолетов ТТ, просунул их железные морды в крайние отверстия по бокам передней стенки — я видел как жгуче сверкают белки его глаз там, в темноте! — затем привстал на цыпочках, поднимая лицо, чтобы увидеть через круглые дырки напавших бандитов. И сразу давнул на притопленные спусковые крючки. Гильзы с лязгом посыпались к ногам. И опять его выстрелы были чертовски удачны — первый же выстрел поразил бритоголового дегенерата с глазами свиньи. Кровавый фонтанчик взорвался на переносице. Затем пьяный от крови червяк траектории описал в черепе, в сизом желе головного мозга, кривую. Чиркая по стенке черепа, пуля искала точки для выхода и нашла ее. Протаранив изнутри глазное яблоко, алым чертиком выскочила из левой глазницы, как пружина из лопнувшего дивана! Мозг дегенерата вскипел, а глаз распустился траурной розой.
Отброшенный страшным ударом, бритоголовый рухнул спиной на припаркованный автомобиль. Выбил локтями боковое стекло. И вопя благим матом скатился на пол. Его явная гибель ошеломила второго бандита. Железноротый буквально опешил. Убитый дуриком напарник по кличке Хряк — слышал я его мысли — был из числа фирменных бойцов, бился в десятках сражений, действовал всегда дерзко и точно, вышел живым и нев-ридимым из кучи разборок. Считался заговоренным от пули. Лишь иногда по пьянке шутил, что не сдохнет, пока цела его родинка промеж глаз. И вот тебе на! Дурная пуля прошла точно промеж глаз, где сидела — паучком — мясистая родинка.
Вытянув шею, рискуя собственной шкурой, железноротый малый с пивным животом, потрясенно смотрел на агонию Хряка и видел, что жидкий выхлоп души бьёт из роковой точки.
Вжжик!
Мимо! Железноротый валится на пол и закатывается под стеллаж.
Он лежит в двух шагах от меня и, тяжело дыша, смотрит в лицо. От туши пахнет пивом, рыбой, потом и лаком для волос. Взгляд мрачных глаз почти безучастен. С каким бы чувством он застрелил чучело в локон-ках до плеч. Из-за волосатой падали гибнут отборные бойцы! Бандит даже на миг прикрывает глаза, чтобы унять порыв ярости и не пустить снаряд в пасть волосатика. Он старается занять душу делом и вбивает в рукоять новую обойму. После пальбы тишина в гараже оглушительно бьет по нервам. Слышен только глухой лай собаки в запертой машине, да звук капель из крана, целующих бетон. Зарядив пистолет, бандит злобно тянет руку к лицу — поковырять горячим стволом в накрашенных губках. Я отшатывась. Он скалит мертвые зубы и пытается расцарапать щеку. Близость невооруженной жертвы возбуждает. Бандит раздувает ноздри. Я почти выползаю из под стеллажа наружу.
Бббам!
Из состояния гипнотического притяжения нас вывел оглушительный удар: это мой телохранитель пинком распахнув створки шкафа, тут же опрокинул его вместе с собой на пол — раскрытыми створками вниз — и с грохотом потащил на себе, прикрываясь от пуль железным щитом, как черепаха — панцирем.
Это была оплошность, которой немедленно воспользовался мой сосед. Выбравшись из укрытия, он кинулся к живому шкафчику и со всего размаха запрыгнул сверху, стараясь прижать своей тяжестью к полу. Но из прыжка ничего не вышло — стальная черепаха продолжала ползти дальше — мой страж, упираясь руками и коленями в бетонные плиты, погрузив оба ТТ в карманы, волочил на себе бандита к стене. Тот не понял, что это ловушка, а спустив ноги, обхватил шкаф по краям, чтобы рывком оторвать панцирь от спины адовой черепахи.
Я снова уполз от смерти в свое убежище. Странное чувство — видеть вокруг себя кипение гибели и знать, что ни один волос — пока! — не упадет с твоей головы. Из-за чего такой бой? Из-за меня? Или из-за нее? Что в конце концов происходит?
Почувствовав усилия бандита оторвать шкафчик от пола, мой защитник, — ну и силища! — мгновенно поставил шкаф на попа, и прижав железноротого к стенке, стал вдавливать пивной живот в кирпичную кладку стальным щитом. Так пресс давит виноградную кисть. Бандит заорал от боли. Сделал несколько бессмысленных выстрелов в воздух — его правая рука была свободна. Но поздно! Глаза полезли из орбит.
Только тут бедняге пришла подмога.
В гараже уцелело только двое — раненая киллерша, которая заматывала бинтом пробитую руку и мосластый бандюга с голым черепом и скошенной по-акульи челюстью. Он единственный не принимал до этого никакого участия в перестрелке, а пройдя прямо к «Опелю» Ирмы, сначала обыскал багажник, затем — мертвую Ирму, даже оттащил ее от машины поближе к свету люминесцентной лампы, уложив на край ремонтной ямы, но ничего не нашел; он как и. я попытался выломать пистолет из ее руки, но оставил затею — такой нечеловеческой силы была полна кисть покойной. Вернулся к «Опелю». Погрозил пистолетом Макарова черному псу, который захлебывался от лая в закрытой машине. Подобрал брошенный на полу радиотелефон. Вслушался в его бессмысленный шум… Ни выстрелы, ни вопли умирающих не выводили его из себя, и только после осмотра мосластый череп бегом вернулся к точке побоища и на ходу прострелил ногу, торчащую из шкафчика для прозодежды, которым мой телохранитель дожимал пивной живот.
