описать свои ощущения. Оставалось только гадать, имела ли она в виду изменения в здоровье кузена или нечто большее. В одном Лиза была с ней абсолютно согласна: Эйд почему-то внушал страх.
На следующий день в Эйта-дун явились остальные гости. Приехали дальние родственники Эрееров, суетливые тетушки и их маленькие внуки, и семья коллеги дяди Эйтарена, супруги Велэль и их взрослые дети, Мар и Онэй.
Дом наполнился шумом и суетой. Гувернантка малышей плохо себя чувствовала после долгой дороги. Тетушки почему-то посчитали, что сестры Эреер остро нуждаются в практике будущего материнства, и охотно доверили им внуков. А сами организовали клуб сплетниц в маленькой гостиной, целыми днями судача о том, о сём с Эвфанией и госпожой Велэль.
К вечеру у Инары и Лизы начинала болеть голова. А замкнутая Эрин пряталась от кузенов под лестницей. Старшие сестры с удовольствием присоединились бы к младшей, но этикет требовал вовлечения в семейные мероприятия. К счастью, гувернантка пришла в себя и занялась детьми.
Общество Мара и Онэй Лизе понравилось. Брат и сестра были спокойными и молчаливыми. Мар предпочитал книги шумному обществу, Онэй часто обрывала разговор и уходила в свои мысли.
Елизавете показалось, что Онэй влюблена в Эйдэна. Лиза искренне посочувствовала девушке… и себе.
Онэй была прелестной девицей: юной, с альвийской кровью, что отражалось в ее хрупкости, бездонных зеленых глазах и острых ушках. Она могла бы стать отличной женой Эйдэну, тем более что ее отец занимал высокий пост в Верхней палате Совета. Однако Эйд не обращал на Онэй никакого внимания, если не считать вежливых бесед за столом и во время общих прогулок по саду.
Молодые люди пили чай и лениво перебрасывались ничего не значащими фразами. Мар и Инара вообще почти не отвлекались от своих книг. Онэй грустно смотрела вдаль и оживлялась лишь при появлении Эйдэна.
Иногда Лиза извинялась и уходила в дом. Пользуясь тем, что по нему носились дети, играя в прятки, она делала вид, что помогает гувернантке искать их, а сама изучала Эйта-дун с его запутанной планировкой и укромными уголками. Больше всего ее интересовал кабинет дяди. Однако он все время был заперт.
В библиотеке и других комнатах Елизавета ничего не нашла. Ни дневник, ни гримуар не отзывались на призывную магию. Это ничуть не лишило Лизу решимости продолжить поиски. Дядя, разумеется, не стал бы держать на виду такие ценные предметы, особенно если они были украдены.
Вскоре Эйта-дун покинули тетушки, их внуки и, увы, семья Лизы. Она начала скучать по близким в первый же вечер. Ей остро не хватало вескости Инары, нежности Эрин и даже чрезмерной заботливости матушки.
Лиза стала проводить больше времени с Маром и Онэй. При них Эйдэн проявлял к ней меньше внимания. Кузен был вежлив и любезен, однако напряжение между ними росло. Лиза ждала, когда от нее потребуют дать ответ на «щедрое» предложение, конечно же, положительный.
Тем временем ветер пригнал дождевые облака с севера. Эйд дал Лизе небольшую передышку и куда-то уехал. В доме продолжали гостить супруги Велэль: шумный весельчак-политик, его не менее разговорчивая жена и их дети.
В один из дождливых дней Лиза и Онэй решили подняться наверх. У входа в мансарду молодые люди обнаружили небольшую галерею и несколько шкафчиков-витрин со стеклянными дверцами.
— Коллекция артефактов господина Эреера, — пояснила Онэй. Ее глаза загорелись. — Некоторые экземпляры добыл Эйдэн. Он продолжил поиски, как только ему стало чуточку легче. Необыкновенная целеустремленность, правда? Он даже сейчас поехал на аукцион. Господин Эйтарен во всем ему доверяет.
— Очень мило, — пробормотала Лиза, рассматривая вещи под стеклом. Альвийская работа?
— Я так завидую тебе, Лиззи! Ты «слышащая». Вам с Эйдэном всегда есть о чем поговорить. Ему не скучно в твоей компании. Люди с одинаковыми интересами сходятся лучше, чем… другие.
— Э-э-э… это верно, — выдавила Елизавета.
— Я тоже поисковик, но я всего лишь умею находить искомое или потерянное, — мысли Онэй явно блуждали где-то далеко.
— Да? — оживилась Лиза. — Всё-всё?
— Всё. Главное, находиться на достаточно близком расстоянии к предмету.
— Например, в одном доме?
— Это вообще легко.
— Какой полезный дар! — восхитилась Лиза.
Онэй пожала плечами:
— Все так говорят. Ко мне приходят разные люди, просят найти то, что потеряли. Отец говорит, мы не должны отказывать. Он не пускает ко мне чернь, только достопочтенных и мейстов. Мой дар повышает его рейтинг, а меня ужасно утомляет. Мару повезло больше, он чувствует механизмы.
Девушка подошла ближе к полкам с артефактами, Лиза старалась не дышать, чтобы не спугнуть неожиданный приступ разговорчивости:
— Предназначение некоторых находок пока неизвестно. Скорее всего, Эйдэн пригласит экспертов, например, господина Лерроу. Мейст Лерроу – василиск. У него особый взгляд. Раньше василиски могли превращать людей в камень. Жаль, что магия перевоплощения уходит. Из Эйда получился бы прекрасный дракон.
— Да уж, — содрогнулась Лиза.
Она внимательнее вгляделась в коллекцию под стеклом.
Глава 8
— Хочешь посмотреть поближе? — Онэй улыбнулась. — Понимаю. Шкафы открыты. Но лучше ни к чему не прикасайся. У нас дома такие же витрины, отец собирает старые альвийские погремушки. Артефакты защищает особая защитная магия, мало ли что.
Онэй подняла раму. Лиза кивнула. Ее заинтересовал изящный золотой ключик на тонкой цепочке. К нему так и тянулся взгляд.
Она наклонилась к ключу так близко, как только могла. Нестерпимо хотелось взять артефакт в руки, выслушать его историю, но Елизавета понимала: магия бывает добрая, такая, как медальон орчанки, полезная, как альвийские бусы, и… злая, как тот ритуал, что проводил Стас.
Мысль о том, что Онэй могла бы найти дневник господина Эреер, не давала Лизе покоя.
В доме было скучно. Дожди не прекращались, Эйдэн находился в отъезде, Мар сидел в библиотеке, дядя целые дни проводил в своем кабинете.
Онэй вернулась в свое состояние апатии. Елизавета не представляла, как подступиться к девушке с такой странной и подозрительной просьбой, как поиски записной книжки.
А маленький ключик ей даже снился. Во сне она призывала артефакт, но его удерживало защитное волшебство.
Инара писала большие письма. Читая их, Лиза отдыхала сердцем после «духоты» дядиного дома. В ней откликалась любовь Элизабет к Эре-дуну… и ее личная крепнущая привязанность к семье Эрееров.
В Эре-дуне
