Я отослал его, остался со странным визитером наедине и смог внимательнее рассмотреть его. Он был в придворном платье, со шпагой, жилет с шитьем, волосы в сетке, шляпа под мышкой.
В десять часов я лег спать; он, в свою очередь, чтобы лучше провести ночь, уселся в кресло напротив моей кровати. Я отвернулся к стене, но уснуть не смог. Курьер также не спал.
Наконец первые лучи солнца начали пробиваться в комнату через щели жалюзи. Я повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на своего визитера, – кресло было пусто. Как оказалось, я освободился от него до вечера.
Вечером было назначено собрание у главного церковного комиссара. Под предлогом, что мне необходимо приготовить выходной костюм, в шесть часов без пяти минут я позвал слугу и попросил его запереть дверь на засов. Он исполнил мою просьбу.
При последнем, шестом ударе часов я устремил взор на дверь – она открылась, курьер вошел.
Я сейчас же направился к двери – она была заперта; засовы не были выдвинуты из скобки. Я обернулся: курьер стоял за моим креслом, а Джон ходил взад-вперед по комнате, ничего не замечая.
Я оделся.
И тогда произошло нечто странное: с необычайной предупредительностью мой новый служащий помогал Джону во всем, а тот опять ничего не замечал.
Так, например, Джон держал мое платье за воротник, а привидение держало его за полы; Джон подавал штаны за пояс, а привидение поддерживало их внизу. Никогда у меня не было более услужливого слуги.
Наступил час отъезда. И тогда, вместо того чтобы следовать за мною, курьер пошел вперед, проскользнул в дверь моей комнаты, спустился по лестнице, стал со шляпою под мышкой за Джоном, который отворял дверцу кареты, и, когда Джон ее запер и сел на запятки, он сел на козлы с кучером, и тот подвинулся направо, чтобы дать ему место.
Карета остановилась у дверей главного церковного комиссара.
Джон открыл дверцу, но призрак уже был на своем посту – за ним. Едва я вышел, призрак протиснулся вперед среди толпы слуг, теснившихся у главного входа, и оглянулся, иду ли я за ним.
Тогда мне захотелось проделать над кучером тот же опыт, который я проделал над Джоном.
– Патрик, – спросил я его, – что это за человек сидел около вас?
– Какой человек, ваша милость? – спросил кучер.
– Тот, что сидел на ваших козлах?
Патрик вытаращил глаза, оглядываясь вокруг себя.
– Ну хорошо, – сказал я, – я ошибся.
Курьер остановился на лестнице и поджидал меня. Как только он увидел, что я опять двинулся, он также двинулся и пошел впереди меня, как бы для того, чтобы доложить обо мне в приемной зале, а затем, когда я вышел, он занял в передней подобающее место.
Никто не видел его, это привидение, как не видели его ни Джон, ни Патрик. Вот когда мой страх перешел в ужас: я понял, что действительно схожу с ума.
С этого вечера стали замечать перемену во мне. Все спрашивали, чем я озабочен, – в числе других и вы.
Я опять нашел мое привидение в передней. Как и при моем приезде, так и теперь, при отъезде, он бросился вперед, сел на козлы, вернулся домой, прошел за мною в мою комнату, сел в кресло, в котором сидел накануне.
Тогда я захотел убедиться, есть ли что-либо осязаемое в этом привидении. Я сделал большое усилие над собой и, пятясь задом, сел в кресло. Я ничего не почувствовал, но увидел в зеркале, что привидение стоит за мною.
Как и накануне, я лег в час. Как только я оказался в постели, я увидел в моем кресле привидение.
Наутро оно исчезло. И так продолжалось месяц.
По истечении месяца оно вдруг изменило своим привычкам и перестало являться.
Однако на этот раз я уже не верил, как в первый раз, в окончательное его исчезновение, а ждал страшного превращения и, вместо того чтобы наслаждаться уединением, с трепетом думал о следующем дне.
На другой день, едва часы пробили шесть раз, я услышал легкий шелест у моей кровати и в том месте, где занавеси скрещивались, в проходе у стены увидел скелет.
На этот раз – вы поймете, мой друг, почему я так говорю, – я увидел оживший символ смерти.
Скелет стоял неподвижно и глядел на меня страшными впадинами глазниц.
Я встал, несколько раз обошел комнату – голова скелета следила за всеми моими движениями, ни на минуту не сводила с меня глаз, хотя туловище оставалось неподвижным.
В эту ночь я не решился лечь спать. Я не спал, а скорее, сидел с закрытыми глазами в кресле, где обычно сидело привидение, об отсутствии которого я теперь горько сожалел.
Днем скелет исчез.
Я велел Джону переставить кровать и опустить занавеси, а сам стал ждать.
Едва часы пробили шесть раз, я услышал шелест – занавеси заколебались; затем я увидел костлявые руки, раздвигавшие занавеси, и скелет занял место, на котором он стоял накануне.
На этот раз у меня хватило мужества лечь спать.
Голова, которая, как и накануне, следила за моими движениями, склонилась надо мною, глаза, которые накануне ни на минуту не теряли меня из виду, устремили взгляд на меня.
Можете себе представить, какую ночь я провел! А таких ночей, мой дорогой доктор, было уже не менее двадцати.
– Теперь вы знаете, что со мною. Что же, вы возьметесь меня лечить?
– По крайней мере, попытаюсь, – ответил доктор.
– Каким образом, позвольте узнать?
– Я уверен, что привидение существует только в вашем воображении.
– Что мне за дело, существует оно или нет, раз я его вижу.
– Вы хотите, чтобы и я его увидел, да?
– Конечно, хочу.
– Когда же?
– Как можно скорее. Завтра.
– Хорошо, завтра… Итак, мужайтесь!
Больной печально улыбнулся.
На другой день, в семь часов утра, доктор вошел в комнату своего друга.
– Ну как? – спросил он. – Как скелет?
– Скелет исчез, – ответил тот слабым голосом.
– Ну и прекрасно! Мы устроим так, чтобы он не являлся сегодня вечером.
– Устройте.
– Вы говорите, скелет появляется одновременно с шестым ударом часов?
– Непременно.
– Прежде всего остановим часы. – И доктор остановил маятник.
– Что вы хотите сделать?
– Я хочу лишить вас возможности определять время.
– Хорошо.
– Теперь опустим шторы и закроем занавеси.
– А это зачем?
– Все с той же целью: чтобы вы не могли контролировать ход времени.
– Хорошо.
