убедительна. И слова про дурь тоже. Сдерживаюсь изо всех сил, не обращая внимания на его истерику, и вежливо прошу:
— Пожалуйста, это очень важно. Вы утверждаете, что Виктор уже покушался на жизнь Даны?
— А я о чем говорю! Мы писали заявление. Но тогда эта тварь лучше пряталась. Потом Олег их прижал. Мы думали, наконец все закончилось. И вот… — он едва сдерживает слезы и отворачивается. А мне нужно выяснить все до конца. Пусть сейчас не время и не место. Но лучше пытаться разобраться, чем сходить с ума, думая, как идет операция.
— Еще два вопроса, — прошу максимально ровным тоном. Хотя внутри просто гребаный ураган. — Экспертизу тела Елены проводил ваш знакомый?
— Имеешь в виду начальника службы? — хмурится отец Даны. — Да, я с ним знаком. И что? У меня полно знакомых среди врачей. Но единственное, чем помог Пашка — отдал копию заключения. Твои неуемные родственнички пытались его подкупить и заставить переписать то, что их не устраивало. Паша беспокоился, что они своего добьются.
— Так, ладно, — мотаю головой. — Врач, который делал вскрытие, встречался с вашей дочерью? Ну, на тот момент.
— О чем ты? Что за грязные намеки! Данка до мужа почти ни с кем не встречалась. Мы с матерью беспокоились, что ей некогда личной жизнью заниматься. Я понятия не имею, кто конкретно делал вскрытие. И дочь никогда этим не интересовалась. Удовлетворен? Чего вам еще от нас нужно? Это был чертов несчастный случай! И я, в отличие от твоей невесты, не пил и не ширялся за рулем, — он устало опускает плечи и возвращается к жене, обнимает ее. Моя голова раскалывается от мыслей. Нужно немного времени, чтобы все это осознать. Но сначала задаю еще один вопрос:
— Виктора задержали?
— Сбежал, сученыш! Ну ничего, Олег его найдет, — зло отвечает отец Даны. А ее муж тяжело смотрит мне в глаза и презрительно усмехается.
Опускаюсь на диван и потираю лицо ладонями. Надо собраться и попробовать разобраться в этой мешанине. Алекс успокоительно похлопывает меня по плечу. Прошу его узнать новости. И когда он скрывается в служебном коридоре, обдумываю все, что услышал. Это может быть правдой? Виктор пытался убить Дану? Она сама никого ни о чем не просила. Экспертиза была честной. А Елена под наркотой? Это полностью меняет картину мира, в которой я жил последние годы. Какого черта еще тогда не поговорил со второй стороной аварии? Переложил на других. Тяжело было? То, что я чувствую сейчас, это даже не боль — это чистый ад.
И если все так — я последний мудак! Оттолкнул любимую женщину из-за чужого вранья. Мне срочно нужно найти Виктора. В отличии от остальных, я знаю, где он прячется. Один раз по пьяни проболтался о своем тайном убежище и даже возил туда. В небольшой дом за городом, зарегистрированный на подставное лицо. Как только закончится операция, оставлю здесь Алекса для контроля и отправлюсь на поиски. К Дане меня все равно пока не пустят. Старательно избегаю мыслей о том, что все может пойти по плохому сценарию. Не представляю, как тогда буду жить.
Друг возвращается мрачнее тучи. Ловит мой взгляд и пытается сменить выражение лица. Наклоняется и говорит так, чтобы слышал только я:
— Операция еще идет. Пока все штатно. Дана жива.
— А теперь правду, — требую хрипло. Он мнется и тяжело вздыхает:
— Это правда. Просто… один раз у нее остановилось сердце. Но его сразу запустили. Больше никаких инцидентов, — крепко сжимает мое плечо и просит: — Держись, Мар. Она у тебя сильная, вытянет, — киваю, закрывая лицо ладонями.
Проходит еще полтора часа. Мы с Алексом сидим на своем диване. Родные Даны — на дальнем. И все нервно поднимаем головы, когда мимо проходит кто-нибудь из врачей или сестер. На меня больше никто не обращает внимания. Даже не уточняют, какого черта я тут торчу. Один лишь муж моей женщины периодически прожигает тяжелыми взглядами. И у меня возникает мысль. Дана ведь сказала ему, что хочет развода. И сразу переехала в отдельную спальню. Что, если наезд на нее — его рук дело? Он наверняка предположил, что у жены появился любовник. Может, даже знает, что это я? Возможности у него точно есть.
Ловлю очередной пронизывающий взгляд и неожиданно понимаю: знает. Получается, на вечере у мэра тоже знал? И столкнул нас с Даной специально? Мразь! Прерывая мои мысли, в коридор выходит мужчина в синей форме и останавливается у дальнего дивана. Я вскакиваю и делаю пару шагов в ту сторону, чтобы лучше слышать.
— Операция прошла успешно. Ребенка сохранили. Остается только ждать. Организм молодой, сильный. Шансы есть. Вам лучше поехать домой. К ней пока нельзя. Несколько дней она будет в медикоментозном сне, — отчитывается врач. И каждая его фраза снимает гирю с моих плеч. Я наконец могу полноценно дышать. Родители Даны снова обнимаются и благодарят врача. Он уходит, а я возвращаюсь к Алексу. Прошу его остаться здесь и незамедлительно передавать мне любые новости. Друг настороженно интересуется, куда поеду я. Видимо, понимает, что не домой отсыпаться. Отвечаю туманно, обещаю быть на связи и сваливаю. Ко встрече с Даной я должен знать всю правду.
Глава 17 Марк
Выехав за пределы города, вдавливаю педаль газа почти до упора. Пытаюсь скоростью унять гнев и вину, сжигающие изнутри. Не сразу нахожу нужный дом, все же был здесь всего один раз. Бросаю машину у ворот и долблюсь в них. С той стороны тихо. Свет в доме не горит, но это ничего не значит. Разбегаюсь и цепляюсь за забор. Подтягиваюсь, спрыгиваю во двор. Машины Виктора не видно. Но снег вокруг истоптан, а перед гаражом следы шин. Пинаю ногами входную дверь. Слышу за ней тихий шорох.
— Вик, открывай! Это я, Марк! — стучу кулаком. Дверь со скрипом приоткрывается. Дергаю ее, распахивая сильнее. На пороге Виктор, бледный, помятый. Глаза безумные, несет стойким запахом перегара. Пошатывается, прислоняясь к стене, и бормочет:
— Марк, дружище, ты приехал… А я вляпался… Что делать, друг?
Хватаю его за шкирку и тащу в комнату, швыряю не сопротивляющееся тело на диван.
— Сначала поговорим, дружище, — передразниваю его. Наклоняюсь
