острове катастрофические размеры.
Решать этот вопрос можно не только путем развития местной промышленности и за счет этого создания новых рабочих мест. Но и, может быть, путем проведения аграрных преобразований, то есть перераспределения земли и скорейшей передачи ее тем, кто ее обрабатывает.
Как показывают статистические данные, до начала аграрных реформ, в 1972 году, пять с лишним тысяч местных и иностранных земельных собственников владели 1,2 миллиона акров, т. е. четвертью всех обрабатываемых площадей. В то же время сотни тысяч крестьянских семей имели лишь клочки земли размером менее акра.
Реформа устанавливала размер земельного надела, который может находиться в собственности одной семьи, в 25 акров для земель под рисом или в 50 акров — под другими культурами. Однако она не затрагивала крупного плантационного хозяйства. 14 октября 1975 года парламентом был принят закон о национализации всех частнокапиталистических плантаций. Так начался второй этап земельной реформы. Под контроль государства перешло 396 плантаций на западе и юге острова, в том числе 191, принадлежавшая иностранным компаниям. В общей сложности под контроль государства перешло свыше 900 тысяч акров земли.
Мероприятия правительства были встречены с большим одобрением. Наделение крестьян землей, образование государственных ферм и кооперативов открывают большие возможности для обеспечения занятости населения, создания в стране многоотраслевого сельского хозяйства…
— Конечно, — говорит в заключение Сеневиратне, — капиталисты и помещики без особого энтузиазма встретили реформу. Однако на сей раз правительство не посчиталось с мнением землевладельцев, и теперь никакая сила не в состоянии задержать начавшийся процесс наделения землей бедных крестьян. Для девушки из деревни Алавва и ее матери это будет лучшим подарком долгожданного «принца».
…Я с радостью принял предложение своих ланкийских друзей посетить одну из государственных ферм в шестидесяти километрах от Коломбо, так как этим фермам отводится важная роль в развитии сельского хозяйства.
Ферма имеет 350 акров земли, из которых 20 отведено под овощи. Остальная часть — под плантациями ананасов, пассифлоры, манго, цитрусовых. На ферме 60 коров, 1500 голов птицы.
— Государственные фермы, — рассказывает ее директор Т. Б. Херат, — начали создаваться еще в 30-е годы. Сейчас в Шри Ланке 82 земледельческие и 30 животноводческих ферм. Однако часть из них приносит убытки и поэтому получает дотацию от государства. Так, наша ферма из-за неблагоприятных погодных условий в прошлом году потерпела убытка на 10 тысяч рупий. Но главной причиной нерентабельности подобных ферм являются низкие государственные закупочные цены и более высокая, чем в частном секторе, оплата труда. Частные фермы обычно специализируются на одной какой-либо культуре, кроме того, они нещадно эксплуатируют труд сельскохозяйственных рабочих, чего, конечно, не может допустить государственная ферма.
На ферме всего 250 рабочих. Большая часть их получает плату до 200 рупий в месяц. Привлекаются и временные рабочие. Административный аппарат составляет восемь человек вместе с директором.
— В настоящее время, — продолжает господин Херат, — мы планируем окончательно ликвидировать убытки, которые уже из года в год уменьшаются.
При ферме организована одногодичная сельскохозяйственная школа, здесь обучаются 50 человек. Учащиеся помогают выполнять одну из важных задач, стоящих перед фермой, — занимаются производством сортовых семян.
— Конечно, — говорит директор фермы, — есть еще одна причина нашего убыточного хозяйствования, которую я еще не назвал, — нехватка сельскохозяйственных машин. На ферме всего три трактора.
Я побывал на плантациях, обошел все хозяйство, посмотрел школу. Многое мне понравилось: и бескрайнее море ананасовых плантаций, и ухоженный скот, и породистые индюки и куры. Во всем чувствовалась забота о делах фермы, усердный труд крестьян, положение которых здесь не зависит от воли плантатора.
БОЛЬШАЯ ЖИЗНЬ
Его часто можно встретить на митингах, на литературных семинарах и симпозиумах, на кинопросмотрах. Мартин Викрамасингхе, несмотря на свои восемьдесят с лишним лет, принимает активное участие в культурной жизни Коломбо. Однако хотелось увидеть его дома, в семье, в окружении его любимых книг и домашних вещей. И вот мы в одном из пригородов Коломбо. Тишина, лишь где-то в чаще поют птицы… Мартин плывет к нам навстречу на плоту, упираясь шестом в дно небольшого пруда, который образовался в дождливый сезон.
Засуетилась хозяйка дома, жена писателя — Према. На столике появились традиционные орешки, напитки и сингальские сладости, которые она готовит с большим искусством.
Трудно вести беседу с писателем, у которого за плечами большая и сложная жизнь, десятки романов и повестей, сотни литературно-критических и философских статей, у которого все его думы и помыслы него творчестве. Любой вопрос в таком случае может показаться мелким, банальным. По и у большой и красивой жизни есть свое начало. Начало! Меня почему-то всегда интересовало это начало. Где и как совершается поворот человеческой судьбы? Почему человек стал писателем, художником, инженером, музыкантом, журналистом или летчиком? Почему этот еще маленький ручей повернул именно в ту сторону, а не в эту, где-то принял в себя другие ручейки и вот уже течет большой, полноводной рекой?
— Свой первый роман я написал, когда мне было девятнадцать лет, — начинает рассказ Мартин Викрамасингхе. — Он был напечатан в Коломбо тиражом всего лишь две тысячи экземпляров. Помог его издать один мой знакомый бизнесмен. В тысяча девятьсот девятнадцатом году написал «Эссе», одну из глав которого я посвятил анализу творчества Толстого и Чехова. В тысяча девятьсот двадцатом году вышел мой второй роман — «Сома», — названный так по имени героини. Он имел успех.
— Да, но вы все же не ответили на мой вопрос. Как вы стали писателем?
— На этот вопрос трудно ответить, — говорит Мартин Викрамасингхе. — Когда я был еще двенадцатилетним мальчиком, то часто ходил гулять на берег океана, к коралловым рифам. Меня заинтересовала жизнь морских животных и растений, а также эволюция живой природы. Я много думал об этом, читал книги и начал записывать свои мысли и наблюдения. Переделывал написанное, уничтожал, вновь брался за рукопись. Лишь переписав пятый раз, я предложил ее к изданию.
Он достает из шкафа выпущенную в 1960 году книгу. Это уже пятое издание работы Викрамасингхе об эволюционном развитии в природе.
— Конечно, — продолжает писатель, — когда мне было пятнадцать-шестнадцать лет, я не мог печататься, да и вряд ли нашлось бы достаточно желающих читать мои исследования. Но эти самостоятельные литературные занятия увязывались с чтением вообще, в том числе художественной литературы, которая в то время начала проникать в широкие слои народа. Так от научных и литературных эссе я перешел к художественному творчеству. После публикации первого романа, персонажи которого взяты из жизни родного села, я чрезвычайно увлекся литературой, стал читать запоем все. Но особую роль в моем формировании как писателя сыграли мастера русского художественного слова —
