на Генриха. Тот, из ложно понятого чувства товарищества, не оспаривал дурных слухов о себе. Вольфи убедил его, что ему всё равно ничего не будет, а остальных могут наказать.
Лишь один раз Генрих попытался оправдаться, когда разгневанный отец вызвал его к себе после того, как приятели наследника спалили хижину какого-то крестьянина и тот едва не погиб. Разгневанный герцог не стал его слушать, а подросший сын вместо того, чтобы покорно слушать выговор отца, принялся спорить, что только подлило масло в огонь.
Обиженный несправедливым, по мнению Генри, выговором и наказанием, наследник стал вести себя дерзко, словно нарочно стараясь вывести отца из себя.
Людвиг переживал и за отца, и за брата. Пытался заступаться за Генри, но без особого успеха.
— Оставь это, — с досадой отмахивался герцог. — Людвиг, ты хороший брат, но не стоит покрывать наследника. Даже если это действительно сделал не он, а его приятели, он, как будущий правитель, должен понимать, что отвечает за них. Бесчестье его друзей пачкает и его.
На это возразить было нечего. Сам Людвиг давно отказался бы от таких друзей, но брату нравилось веселье, которое царило в их компании, и он пытался держать приятелей в рамках, не отказываясь от их общества.
Ссоры отца и брата, всё большее влияние на наследника неприятного кузена, девушки, вначале искавшие внимание Людвига, а потом легко бросавшие ради близости к наследнику, — это тяготило и всё чаще возникало желание покинуть двор. Не известно, решился бы он покинуть единственный имевшийся у него дом, если бы не один подслушанный разговор.
Подслушивать Людвиг не собирался. Вольфганг в очередной раз подставил Генриха, и герцог в наказание отправил сына на какое-то время в обитель неподалёку от столицы. Людвиг попытался убедить отца, что Генрих не виноват в приписываемом ему проступке. Герцог выслушал, но похоже не поверил. Людвиг от этого так расстроился, что забыл в кабинете герцога взятый из библиотеки фолиант. Обнаружив пропажу, помялся вначале нерешительно, а потом всё же вернулся. Без забытой книги ему не удалось бы приготовиться к завтрашнему занятию с наставником.
После тяжёлого разговора возвращаться к отцу не хотелось, потому шёл Людвиг медленно и тихо. Дверь в кабинет была приоткрыта и голоса говоривших доносились отчётливо. Людвиг остановился, чтобы решить — уместно ли прервать разговор или стоит подождать подходящего момента.
— А ты не думал, что Людвиг говорит правду и Генри не виноват? Что это интриги Вольфганга? — говорил знакомый голос герцогини.
— Он просто защищает брата. Для Вольфганга получается слишком изощрённо. Зачем ему это? Какой интерес очернять наследника? — возразил герцог.
— Вот именно! Наследника! — многозначительно повторила герцогиня. — Ты действительно не видишь смысла сыну твоей старшей сестры ссорить тебя с Генри? Ты уже удалил сына от двора. Пока на время, а там — кто знает?
— Ты серьёзно? Хочешь сказать, он надеется занять его место?
— Почему нет? Только ты не видишь, как твоя сестра и её сынок изо всех сил к тебе подмазываются. Подставят Генри с такой гадостью, что ты не сможешь простить его, и всё. Тебе придётся признать фон Меера наследником. Других ведь сыновей у меня нет.
В кабинете повисла тишина, нарушаемая только звуком отцовских шагов.
— Зато у меня есть, — весомо произнёс герцог. — Фон Меер не станет наследником, лаже если Генрих окончательно разочарует меня. Я признаю наследником Людвига.
Он помолчал, а потом добавил:
— Да! Так я и сделаю! Объявлю Совету, что признаю Людвига наследником второй очереди. Надеюсь, это охладит фон Мееров, да и Генриха заставит задуматься.
Подслушивать дальше Людвиг не захотел. Побоялся того, что может сказать герцогиня. То, что зрело в душе, накатило волной решимости и он вошёл в кабинет.
— Я забыл книгу. Эту, — он ткнул рукой в лежавший на каминной полке фолиант. — Отец, не надо.
— Ты слышал. Нет, я это сделаю. Знаю, что ты не Вольфганг, и не займёшь трон брата. Не будешь интриговать против Генриха, но если с ним что-то случится, я хочу, чтобы ты, а не Вольфи, наследовал мне.
— Надеюсь, этого никогда не случится. Отец, я хотел попросить отпустить меня из дворца. У меня ведь, кажется, есть какой-то дом?
— Да, есть. Но зачем тебе уезжать?
— Странный вопрос, дорогой! — герцогиня встала и одобрительно улыбнулась Людвигу. — Твой сын уже взрослый мальчик и ему хочется иметь больше свободы. Может быть, он даже мечтает о путешествии. В нашем королевстве, например, принято, чтобы каждый знатный юноша отправлялся в путешествие по соседним странам. Это лучший способ завершить образование. А ты, Людвиг, не хотел бы побывать на родине твоих предков — в Аритании? Там ведь у него может иметься законная собственность.
Последние слова она адресовала герцогу. Тот задумчиво нахмурился.
— Благодарю вас, госпожа, за подсказку, — склонил голову в поклоне Людвиг. — Да, я хотел бы побывать на земле моей матери и деда.
Герцог подошёл ближе и положил руку на плечо сына:
— Да, ты вырос и пока можешь выбирать свою дорогу. Я не стану тебе мешать. Завтра я велю проверить принадлежащий тебе особняк и, если потребуется, привести его в порядок. Как только всё будет готово — можешь переезжать. Потом подготовим твою поездку в соседнее королевство. Поедешь не просто так, а с моим поручением и охраной.
Людвиг вновь почтительно склонил голову.
Так начался один из самых счастливых периодов его жизни. Он даже не подозревал, пока не вырвался из дворца, насколько был скован, находясь при дворе. Вначале Людвиг учился в Райхеенском университете и это было совсем не то, что учиться в герцогском дворце. Ему удалось вкусить все прелести студенческой жизни, тем более что учился он под чужим именем.
Потом отправился в путешествия. В Аритании он побывал на землях, принадлежащих его роду. Король Аритании признал право Людвига на родовое имя и титул, но принадлежавшие его деду дома и поместье уже были заняты дальними родственниками, и юноша не стал настаивать на их возвращении, согласившись на компенсацию.
В королевстве он не остался. Там он осознал, что Рейхенбартское герцогство — его родина, а в Аритании его ничто не держит. Но домой отправился не сразу, отправился дальше.
После путешествий Людвиг с радостью вернулся в Райхеен, поселился в особняке, что когда-то герцог подарил его матери, и появлялся при дворе лишь когда не мог от этого отвертеться.
Ему нравилась его новая жизнь и Людвиг от души радовался, что Генрих примирился с отцом, отдалился от Вольфганга и самых безбашенных приятелей, так что угроза стать признанным наследником уже не висела над его головой. Это дарило
