За ужином я шепчу Марку, что хочу переговорить с ним наедине. Мы отходим в сторону. Клавдий тем временем подмешивает ему снотворное.
— Хочешь идти сегодня? — спрашиваю я Марка.
— Еще бы!
Мы возвращаемся к друзьям. Клавдий дает мне понять, что выполнил свою миссию. Ужин проходит как обычно. Мы вспоминаем минувший день и передразниваем Рваных Ушей, с которыми нам довелось пообщаться. Я с облегчением замечаю, что Марк выглядит вялым. Видно, лекарство подействовало. Я как ни в чем не бывало интересуюсь:
— Как ты себя чувствуешь?
— Что-то я сегодня не в форме. Пойду-ка лучше спать.
— Я провожу тебя.
— Спасибо, сам дойду. Спокойной ночи.
Я смотрю ему вслед. Боюсь, что завтра, придя в себя, он заподозрит неладное. Через несколько дней он обо всем догадается. Обманывая его, мы рискуем дождаться, что он начнет обманывать нас и будет действовать в одиночку.
Я решаю поделиться со Страшняком моими опасениями, не упоминая о вылазке в Промежуток. Его взгляд буравит меня насквозь. Подозревает ли он о чем-нибудь?
— Я слышал об этом деле и расспросил Филинов, которые ведут тайное наблюдение за нашим врагом в течение дня. Они за последние недели не обнаружили на территории ни одного постороннего. Я, как и они, склонен полагать, что тут замешаны члены общины. Может быть, кто-то из Хамелеонов, поскольку некоторые из них умеют изменять голоса. В той пещере два входа, один — с берега, другой — через расселину в скале. Если ты решишься пойти туда вечером, поставь друзей на каждом входе, чтобы не попасться.
— Но почему Хамелеоны хотят устроить Марку ловушку?
— Это всего лишь предположение. А вообще-то знай, что Рваные Уши покупают иногда перемирие, даря врагу «подарки». Твой приятель Марк может быть как раз таким подарком. Что тебе о нем известно?
Я рассказываю ему эпизод битвы, который можно объяснить как первую попытку похищения Марка. Страшняк в задумчивости чешет голову:
— Пока что ничего не предпринимай. Я попробую помочь тебе. Сейчас мне нужно подумать. До завтра.
Я возвращаюсь к друзьям. Клавдий и Октавий затеяли шуточный лестничный бой. Я какое-то время наблюдаю за ними, а потом иду к себе. Внезапно у меня возникает дурное предчувствие, и я мчусь вприпрыжку. Взлетаю по лестнице, чтобы убедиться, что Марк у себя на месте. Уф! Я волновался напрасно. Спускаюсь, посмеиваясь над собой, и залезаю в свою нишу. В ней я чувствую необычный запах. Хватаю лампу и освещаю мое логово. Вроде бы все как обычно. Поднимаю подушку, чтобы проверить, лежат ли там украденные таблетки. Лежат, но только не так, как я их оставил: они образуют букву М, перечеркнутую горизонтальной чертой. Ставлю лампу и укладываюсь: мне нужно успокоиться и понять, что к чему. Неужели Марк догадался и это его рук дело? Нет, это не он. Ответ напрашивается сам собой. Я узнаю этот запах. Когда я закрываю глаза, перед моим мысленным взором загораются два зеленых огня. Они светят все ярче, они пронизывают меня насквозь: это ужасные глаза Шамана.
Глава VI
Я просыпаюсь раньше других. Надо быть начеку. Я ожидаю со дня на день подвоха, который отправит меня прямиком в цепкие лапы Шамана. Уверен, что дни мои сочтены, и не знаю, от кого ждать помощи. Эти недоумки, Рваные Уши, так перед ним трепещут, что никто из них и не подумает вмешаться. Даже Страшняк, который столь многое понял. Если бы только они знали, что их «колдун» и не волшебник вовсе, что на его полках стоят те же снадобья, какими пользуются в Доме… Мои братья, разумеется, согласятся мне помочь, но, несомненно, лишатся жизни без суда и следствия, если решатся войти в запретные двери Промежутка. Я должен выкарабкиваться сам. Быть настороже и стараться не попасть в расставленные сети.
Как он догадался, что это я? Кто-то заметил, как я тащил таблетки, и выдал меня? Но я уверен, что той ночью все вокруг спали. А может, сам Шаман застукал меня и знает, что я видел его без плаща, который обычно скрывает его от макушки до пят… Может, он прячет под плащом свое хлипкое тельце? Странное у него лицо, гладкое, безбородое… Может, у него та же болезнь, что у Ромула и Рема? И он их брат? Это объяснило бы его присутствие здесь: например, он следит за Рваными Ушами и информирует Юпитера о планах нападений на Дом. Если бы у меня были ответы, я и сам бы справился.
А Марк? Я обязательно должен ему помочь, прежде чем меня заточат в Промежуток. Или прежде, чем я сбегу с острова. Его должен кто-то прикрывать, когда он сунется ночью в пещеру.
Вижу Клавдия, он спускается из своей ниши. Клавдий расспрашивает меня о беседе со Страшняком. Об истории с таблетками я умалчиваю:
— Помнишь тетрадку, что я нашел перед нашим бегством? В ней рядом с нашими именами стояли буквы П, Э или В? Я частично разгадал этот ребус: те, у кого П, становятся слугами или солдатами. Явно не наш случай, ведь у тебя была буква В, а у меня — Э.
— Ты знаешь, что означает П?
— Я думал об этом ночью. П — первая буква слова. Возможно, это слово — «покорный». Ее ставили рядом с именами тех, кто подчинялся не раздумывая. Две другие, быть может, означают, что ребенок рекомендован для работы, где нужно думать. Например, на должность Цезаря.
— Но как же они превращают нормальных ребят вроде нас в ужасных Цезарей? Ты выглядишь усталым, Мето. Неужели эта задачка помешала тебе выспаться?
Не хочу ему лгать, поэтому меняю тему разговора:
— Я говорил со Страшняком про Марка и его желание во что бы то ни стало пойти в ту пещеру и найти ребенка. Страшняк нам поможет. Думаю, не стоит с этим затягивать. Марк очень быстро догадается, что ему подсыпают снотворное, как в Доме. Если он поймет, что это делаем мы, то начнет действовать в одиночку, и мы не сможем его защитить.
— Ну так пойдем туда завтра вечером и покончим со всей этой историей, — предлагает Клавдий.
— Я должен прежде переговорить со Страшняком.
За завтраком Марк подозрительно на меня посматривает. Может, уже догадался? Или заметил, что я с опаской выбираю еду, принюхиваясь к тому, что кладу в рот, глотаю маленькими порциями и долго пережевываю пищу, чтобы различить малейшую странность вкуса?
То, что мне рассказали вчера о Черпаке, внушает надежду. Раз наш повар не слишком жалует Рваных Ушей, разве он станет травить меня им в угоду? Я должен познакомиться с ним поближе и подружиться. Я убежден, что на этом острове лишь те, кто находится вне кругов и кланов, достойны доверия. Я тотчас сообщаю друзьям о своем намерении пообщаться с Черпаком. Они охотно меня поддерживают.
— Теперь, когда мы стали свободнее, это не проблема, — говорит Октавий. — Все дело только в нем самом. Захочет ли он принять тебя? Иногда к нему не подступиться.
— Я провожу тебя после работы, — предлагает Марк, — он меня любит.
