отдел называется «Отдел по связям с особо важными персонами, их взаимодействием в структуре миров, нарушением границ, противоправных действий и других преступлений». И под особо важными персонами мы подразумеваем всех тех, кто случайно или преднамеренно пересек Грань своего мира или пытается это сделать без особой на то причины.
Она замолчала, словно давая Алексу обдумать эту мысль.
— Грань своего мира… вы про кого, инопланетян?
— Про души… если точнее. Души, и все те существа, что их имеют, и которые, как ты знаешь, не ограничены только людьми.
Алекс задумался на мгновение.
— Значит, вы все-таки центрил? — спросил он.
— Понятия не имею, что это значит, но видимо, ты один из них, — сказала девушка из отдела тунеядцев.
Алекс покачал головой.
— Слушайте, мне бы не хотелось…
— У них заложники. У них твоя Анна.
— Что? Анна? Откуда вы про нее знаете? — он сразу же вспомнил мужчину с сединой, с которым утром поделился своими переживаниями. «Ах ты старый пес», — подумал он.
— Я видел Анну. Да, она сейчас не в лучшем виде, но она в больнице и с ней все хорошо. Будет хорошо.
— Ты говоришь о ее теле. Оно действительно в больнице. Но ее душа не здесь, а там, — она посмотрела глазами в потолок, — ее похитили. Вместе с душой Кристины, дочерью моего коллеги. И нашим… гм… можно так сказать, бывшим сотрудником, Энией.
Ни Эния, ни какая-то там Кристина Алекса не интересовали.
— Эния — это Фрэнки, Равнодушие Анны. Так его звали, когда он был… человеком, — раздался голос Энти.
Глаза Алекса расширились.
— Что? Фрэнки был человеком? — сказал он вслух и сразу понял, что вырванная из контекста, эта фраза звучит странно.
Но Мара лишь кивнула, что означало, что она тоже слышала слова его эмоции.
За дверью послышались приближающиеся шаги начальника.
— Тебе пора, — сказала Мара, — я не буду тебе предлагать перейти в наш отдел. У тебя просто нет выбора. О переводе не беспокойся. Я все улажу. Завтра утром жду тебя у нас.
Алекс обеспокоенно взглянул на документы по новому делу в своей руке.
— Теперь этот бомж не твоя проблема, — хладнокровно сказала Мара, — твоя проблема, что я люблю кофе с безлактозным молоком: его сложно найти. До завтра, — она открыла дверь и знаками показала ему на выход.
В дверях он встретился с начальником.
— О, Алекс.
— Он уходит, — сказала Мара и Алекс удивился, какую власть имела эта девушка.
Где-то в Раю.
— Ты в коме, — сказал Фрэнки этой девушке.
Я влезла между ними.
— Что значит в коме? Что значит коридор коматозников? Разве это не то место, куда попадают умершие души?
Ая испуганно взглянула на меня, а Фрэнки снова посмотрел на меня, как на сумасшедшую:
— Какие еще умершие души, ты о чем? Нет, конечно. Умершие души попадают в настоящее Озеро Душ, а не в ту лужу, что на нашем лугу, но зовется также. Это совсем другое измерение, на более высоком уровне!
И вдруг его осенило:
— Подожди, то есть ты все это время думала, что ты умерла? — мне казалось, что он сейчас заржет, как тот коняшка из отдела совпадений. Но к его чести, он сдержался.
— Да! А разве не так? — но, конечно, я уже знала ответ.
— Это коридор коматозников, — еще раз повторил он, — вы обе сейчас находитесь в коме. И ваши души сейчас находятся в подвешенном состоянии. Они не могут отправиться туда, — он указал наверх, — в Озеро душ, но бесхозно шляться по Земле не безопасно. Поэтому, такие души часто ловят и перенаправляют сюда, в это измерение. Это все один большой зал ожидания!
— Так значит, я в коме? — удивленно сказала Ая.
— Как и я… но … Они сказали мне, что я умерла! Они даже заставляли меня выбирать между раем и адом!
Я была просто в бешенстве!
— Тогда почему ты работаешь здесь? Тебя должны были отправить в зал ожидания…, — подлил масла в огонь Фрэнки. В этот момент двери напротив открылись и из них вышли ангелоподобный мужик в очках, Цере из Отдела кадров и парень с накладными рогами. Они прервали свой активный разговор, уставившись на нашу троицу. Но прежде, чем они среагировали, я двинулась вперед:
— Вы сказали, что я умерла! Но я не умерла! Я в коме!
Мужичок в очках кинул злобный взгляд на Фрэнки:
— Зачем ты ей сказал, — прошипел он.
— Откуда мне было знать, что вы ей врете! Я даже не знал, что она коматозная душа! Я думал, она ваш сотрудник!
— За выдачу гос. тайны вас следует арестовать! — продолжал он.
— Я уже арестован! И это не государственная тайна. Наоборот, это вы использовали коматозную душу как бесплатную рабочую силу! Вы были обязаны рассказать ей. Это она может накатать на вас жалобу в трудовую инспекцию…
— Но мы оформили ее как стажера, с предоставлением всех привилегий! В конце концов, это был ее выбор! Она сама выбрала эту дверь! — отмахнулась Цере.
— Ничего я не выбирала! — возмутилась я. И вообще, если это не мир мертвых, то что тогда?
Ох, как мне хотелось ломать и крушить.
Город М.,
Алекс собирал свои небольшие пожитки: выданный блокнот, цветные стикеры, один степлер и другую мелкую канцелярию. А также личную кружку и упаковку с кофе. Он провел за этим рабочим местом так мало времени, что не успел еще толком обжиться.
Коробка была слишком большая и кучка мелких вещиц в ней смотрелась нелепо.
— Я думала ты из наших, простых работяг, а ты… Зато теперь понятно, как ты попал к нам. А мы еще гадали, с чего вдруг обычного паренька перевели к нам из захолустного городишки, — ворчала Алекс-девушка.
— Да хороший-то городок у нас, — сказал Алекс. И посмотрел на пустое пространство рядом с девушкой. Вернее, пустое оно было для всех, но он, Алекс, видел там слегка расстроенную Радость. Алекс — девушка хоть и пыталась выражать свое недовольство и презрение, но ее эмоция передавала всю грусть прощания с коллегой.
— Вот документы по последним делам, — сказал он виновато, протягивая ей бумаги, — и еще там было новое дело с бомжом, как оно?
— Теперь это мой бомж, — сказала она, прервав его, — мы уже там побывали. Не беспокойся. Справлюсь сама. Иди…, слушай музыку, ешь пиццу, в общем усиленно работай на благо общества.
По управлению быстро распространился слушок, что Алекс изначально был переведен в отдел тунеядцев. Но по ошибке начал работу в Отделе раскрытий преступлений.
Терпеть эти укоризненные взгляды было сложно.
— Я там тоже буду работать, — сказал он вместо прощания.
