и маленький, то совсем скоро узнают десятки и больше. Тем более, моя дочь ярая представительница болтливости, которая не умеет держать тайны в себе. Вот нисколько…
‒ Зачем впутывать ребенка? Зачем было рассказывать ей, что ты будешь её новым папой? Она сейчас нафантазирует себе, придумает всякого, ‒ вздохнула я, боясь даже представить последствия нашего «брака». И мне бы винить себя, чем Пашу…
Ведь сама влезла в эту кабалу. Добровольно.
Ведь сама решила, что мне необходимо кресло декана, чтобы доказать, что я могу. И кому?
Сама, собственными руками…
‒ А как ты собиралась объяснить ребенку наше совместное проживание? ‒ я не сразу поняла вопрос Паши, немного уходя в себя и в саморазъедание. ‒ Как ты хотела предоставить информацию о том, что мы муж и жена не только перед ней, но и перед законом?
‒ Ей необязательно говорить об этом, ‒ заявила я. ‒ Незачем ей дурить голову.
‒ Да? ‒ скинув брови, Паша посмотрел на меня. ‒ И как же ты собиралась объяснить Ди, что я постоянно буду ночевать здесь, к примеру, ‒ и он обвёл взглядом кухню, намекая на квартиру, где мы жили с дочерью. ‒ Если мы не найдем подходящее жильё? Я еще могу понять пару раз. Только вот я не собираюсь жить отдельно. И на сколькое хватит, думаешь? Через сколько дней она задаст вопросы? Или же ты хотела мне предложить для всех роль выходного отца? Спасибо, но я откажусь. Ей хватает и одного такого отца. И я не собираюсь занимать эту «почетную» роль!
И Паша снова отвернулся, уделяя своё внимание солонке, которая с этой минуты отчего-то резко перестала мне нравиться. Хотя, в своё время я брала её с любовью. Хотелось схватить её и ударить наотмашь об пол… Но я почему-то медлила…
‒ К моему приезду ты сама должна была поговорить с дочерью. Подготовить её. Рассказать, если и не обо всём, то хотя бы дать понять хоть что-то. Тебе не хватило для этого недели? Она заслуживает того, чтобы мама доверяла ей и делилась своими планами, ‒ его голос стал тверже. ‒ И как, по-твоему, я должен был вести себя, когда она начала меня упрашивать помочь ей стать лучшей среди других девочек? В качестве кого, когда ей для победы нужен отец, который всё дальше и дальше отдаляется от неё? Отказать, доведя её до слез, когда она смотрит на тебя, как на последнюю соломинку для утопающего? Словно только от меня зависит её победа? Ради Дианы я готов на многое, но только на такие поступки, которые рождают на её лице улыбку и заставляют глаза светиться от счастья.
Слова Паши били точно в цель. Я не знала, что ему ответить. И стоит ли оправдываться, выгораживая свою оплошность?
‒ И ты бы послушалась свою дочь, Варвара Яковлевна. Завтра у вас важное мероприятие, ‒ с этими словами он встал, но остановился на пороге. ‒ Заберу за вами в десять.
Я так и осталась стоять скрещенными руками на груди, не вымолвив в ответ ни слова, почти не мигая, всматриваясь в его спину, которая исчезла за углом. После слышала короткий неразборчивый разговор между Дианой и Пашей, затем хлопнула входная дверь. И в квартире наступила тишина. Отрезвляя меня. Но моя спешка уже запоздала…
Глава 22. Правда не всегда приятна на слух…
Кто мне скажет правду обо мне, если не друг.
Виссарион Белинский
Варвара
«Боже мой!» ‒ самой первой мыслью было это, когда я потянулась для того, чтобы отключить будильник на телефоне.
Улеглась на спину, морща лицо и зажмуривая глаза. Голова болела, и не только, словно по мне пробежалось стадо бизонов. Положила ладонь на лоб, но это нисколько не помогло. Глаза разлеплялись с трудом.
«Можно я притворюсь мертвой?» ‒ подумала я громко, только про себя, но мои мольбы не были услышаны. Дверь в спальню противно скрипнула, заставляя меня зажать зубы. Почему я раньше не замечала, что она издает такие неприятные звуки?
‒ Мамочка, можно к тебе? ‒ грустный голос дочери заставил чуть ли не пулей вскочить с постели, только вот боль удержала меня в своих объятиях.
Я жестом пригласила её пройти и указала рядом со мной. Диана словно только этого и ждала, удобно устраиваясь рядом. Повернулась к ней и уткнулась ей в макушку, вдыхая такой родной запах.
‒ А мы пойдем к дяде Паше? ‒ спросила она, как только обняла меня в ответ.
‒ Угу, ‒ промычала я, не находя силы на разговоры. Видимо, вчерашняя бутылка вина была лишней. Да и ночные душевные разговоры ни к чему не привели, кроме как к слезам…
В тот вечер Диана отказалась от ужина. После ухода Паши она заметно погрустнела, сидела одна в своей комнате и тихонько играла. Смотря на неё, желание ужинать пропало и у меня. После уложила дочь спать и позвонила Оле, чтобы выговориться, ища у неё поддержки. Там уже не только душу отвела, также и поплакала, жалуясь на всё на свете. За разговором и не заметили, что время-то уже позднее, а мне стоило бы выглядеть лучше. В такой-то день. Только вместо поддержки Оля просто напросто «промыла и прополоскала» мне мозги. Конкретно, что аж до слез. Она меня и добила в конце своими умозаключениями…
‒ А мамочка наденет своё самое класивое платье? ‒ Диана выдернула меня из вчерашней ночи. ‒ И волосы класиво уложим. Да, мама?
Улыбнулась и кивнула дочери. Нам надо бы начинать собираться, иначе опоздаем. Я нехотя встала и, кряхтя, пыхтя, направилась в ванную принять душ. Диана же осталась перебирать мои платья в шкафу.
Прохладная вода немного освежила и придала моему лицу хоть немного свежести. Но всё равно придется скрывать немного опухшие глаза и мешки под ними.
«Дура ты, Варька. Такой мужик рядом с тобой, а ты еще пытаешься и заднюю сдавать. Я бы на твоём месте вцепилась в него своими клешнями и не отпускала бы», ‒ ругала меня Оля.
Мне пришлось слушать. Мои попытки хоть слово вставить тут же проваливались. Подруга приводила один аргумент за другим в пользу Паши. К концу нашего разговора Оля разгорячилась до такой степени, что не стеснялась и крепких словечек в мой адрес. А я?
А я открыла холодильник, достала бутылку красного полусладкого и слушала её в молчании, лишь изредка угукая на её вопросы.
