в России, глядя на моё доброе лицо, никто не задаёт вопросов!
— Ну я так я, ладно, — Катя пожала плечами.
Чтобы не смущать бармена, мы с Рики остались за столиком подальше от барной стойки, за пределами его зоны видимости.
— Ну как ты, вообще? — спросил я хм... теперь уже жену, взяв за руку.
— Как во сне, если честно, — она прижалась к моей руке щекой. — Боюсь, что всё это сон, и я проснусь, а ничего не было.
— Я тебя разбужу, и ты убедишься, что всё на своих местах.
— Ты знаешь, — она второй рукой, кончиками пальцев, дотронулась до моей щеки, — здесь всё не так, как в вирте. Не знаю, как объяснить, в чём разница. Сочнее, насыщеннее, что ли. И ты немного другой. Небритый вот.
— Дома побреюсь, не до того было, — улыбнулся я. — Как же хочется скорее домой!
— А я немного боюсь, — Рики потупила глазки. — Мне Катюха пообещала припомнить всё, что мы с тобой с нею делали.
— Да не бойся, не съедим! Если ты против чего-то...
— Я не говорила, что против! Просто чуть-чуть боюсь.
— Что, голубки, соскучились? — Катя опустила на стол небольшой поднос с тремя фужерами и тарелкой с сырной нарезкой. — Прикиньте, мне продавать не хотели, сказали не положено. Пришлось документы показывать. И он всё равно заартачился, мол, один фужер только можно, раз мне 19 есть, или говорит твоим спутникам тоже надо документы предъявить. Ну, я ему такая коготки чуть-чуть в барную стойку воткнула, говорю: «Ты не понял, мы домой летим!» — так у него сразу всё желание документы проверять отшибло.
— Катюш, милая, а барная стойка-то из чего? — спросил я, представляя эту картину.
— Да камень какой-то искусственный, — Катя пожала плечами. — Лаком для ногтей дырки зальют, и будет незаметно. Я так и посоветовала.
Мне только ладонью по лицу хлопнуть осталось. Пипец, её одну даже в магазин не отпустишь, обязательно во что-нибудь да влипнет!
— Ну что, за нас? — спросил я, раз уж вино добыть удалось, заодно накрывая нас тонкой вуалью полога тишины, чтобы на нас меньше обращали внимания.
— Да, чтобы у нас всё получилось, — Катя приподняла свой бокал. — И с кланом, и самое главное, между собой.
— Ты такая серьёзная, — Рики глянула на неё и улыбнулась, — я прям не могу!
Отпили немного, и я заметил, что Катя поморщилась.
— Что, не понравилось? Вроде неплохое.
— Может и неплохое, но не фонтан. Да и сыр какой-то... — наткнувшись на наши насмешливые взгляды, Катя смутилась. — Ну да, я избалованная принцесса, привыкла ко всему самому лучшему!
— Ладно, принцесса, нам тоже расскажешь, где самое лучшее брать, — приобнял я её, — не имею ничего против того, чтобы у моих красавиц всегда было всё только самое лучшее!
Пока мы болтали, я заметил пожилого мужчину, который сидел за отдельным столиком и, кажется, плакал. В руках у него был лист бумаги. С моего места было плохо видно, что за лист.
— Девчонки, я пойду, гляну, что ещё тут есть, сейчас вернусь.
— А мы пока посекретничаем, — подмигнула мне Рики.
Отойдя от столика, я обратился к Авроре.
— Видела того мужчину за столиком, который плакал? Что у него за лист бумаги?
— Пройди сзади него, пожалуйста. Медленно, — голос Авроры стал сразу напряжённым.
— Иду.
Через несколько секунд Аврора выдала своё заключение.
— Всё в порядке. Этот мужчина летит с вами одним рейсом, место в бизнес-классе. И да, это письмо, но ему больше 40 лет. В нём говорится о смерти брата этого мужчины. Я навела справки, его брат погиб в Санкт-Петербурге в 1995-м году, в перестрелке. Но поехать в Россию этот мужчина смог только теперь. Расслабься, а я проверю всех пассажиров рейса.
— Спасибо, — я облегчённо выдохнул.
— Мы же в одной команде, Миша!
Я оглянулся. Вокруг были сотни пассажиров. И сейчас, благодаря линзам, я смог видеть, с какой скоростью Аврора проверяет данные. Над головами людей, стоило мне остановить на ком-то взгляд, появлялись название рейса и, если это был наш рейс, отметка, проверен человек или ещё нет. Галочки с проверкой появлялись всё быстрее то тут то там. Обжегшись на молоке, начинаешь дуть на воду.
Купив на всех кофе и десерт, я вернулся к нашему столику.
— Мммм, вкусняшки! — обрадовалась Катя.
В самолёт мы взяли места в первый класс. Не самый уже новый Аэробус А380 был скомпонован в «комфортабельной трёхклассной компоновке», как было сказано в листовке. Подозреваю, комфортабельные здесь только первый и бизнес классы, а эконом не комфортнее автобуса.
В нашем салоне места располагались парами, в три ряда. У девчонок места были у иллюминаторов, а моё рядом, через проход. Ещё когда брали билеты, договорились, что «к окошку» посадим Рики, как никогда не летавшую, один полёт до Новосибирска не в счёт, нам тогда было не до того, чтобы полётом любоваться. И первого, внутреннего перелёта, как оказалось, тоже не хватило. Восторгов после него меньше не стало.
Когда взлетели и разрешили отстегнуться, я пересел к девчонкам. Рики осталась сидеть в кресле у иллюминатора, а Катю я согнал, сел сам, а её к себе на колени.
— Аврора, что там у Насти? — спросил я, постучав по коммуникатору. Связь на самолёте была через ретранслятор, но была, хоть и относительно медленная.
— Мы с Тимуром, это новый глава службы безопасности, — мгновенно отозвалась в наушнике Аврора, — проработали твою версию о причастности Ефимова. Несмотря на то, что он у нас под наблюдением, подтвердить или опровергнуть эту версию мы не смогли. В среде наших «революционеров» наблюдается некоторое брожение, но ничего подозрительного пока что. Они встречаются в вирте, обсуждают философские темы. У меня по обрывкам фраз складывается впечатление, что о практической стадии свержения патриархов речи пока не идёт. Скорее они озабочены подготовкой, в первую очередь — финансовой независимостью от старших кланов. Я проанализировала архив биржевых данных за последние лет двадцать, и могу сказать, что достаточно активная деятельность началась далеко не вчера. Вокруг старших кланов постепенно образуется прослойка из предприятий, которые не связаны с младшими кланами и родами, а принадлежат обычным людям. В общем, я не думаю, что диверсия на заводе Насти как-то связана
