отнимая ее у других, будучи слепым орудием в чужих руках.
– Ты говоришь обо мне? – Король привстал с места.
– Да, Ваше Величество, я ухожу со службы, мне – искать прощения у людей и Бога, вам – нового палача.
Второй участник покидал Бальный Зал по собственной воле, гости начинали ощущать изменения, происходившие в душах игроков, в своих сердцах, в воздухе, пропитанном ожиданием и свободой.
Не прошло и четверти часа, как герольд объявил следующего игрока:
– Дамы и Господа, Фаворитка.
А вот это не удивительно, подумал Король, бестия всегда была хитра, вслух же поприветствовал:
– Мы рады видеть вас третьей, мадам. Герольд, напомните награду нашей героини.
– Вам придется выбирать между златом и смертию наугад, – ответствовал глашатай.
Король внимательно смотрел на свою Фаворитку, она изменилась, легкость покинула ее взгляд, улыбка – губы, а спокойствие всегда нервной и эмоциональной женщины настораживало. Имей он возможность присоединиться к ней некоторое время назад в коридоре, то увидел бы маленькую беззащитную женщину в роскошном платье, уткнувшуюся в слезах раскаяния в грудь гвардейца.
– Блуд, – шептала она, – мой блуд, это ответ.
Теперь от слез не осталось и следа:
– Я готова сделать выбор.
Король кивнул головой, и герольд показал ей золотую пуговицу:
– Это ваше «богатство», пустая рука – смерть.
Он спрятал обе руки за спиной, а затем вытянул вперед сжатые кулаки. Фаворитка не глядя стукнула по правому, герольд разжал пальцы – на ладони лежала пуговица.
– Поздравляю, – захлопал в ладоши Король, – выбирай приз.
– У меня есть ваш подарок, – улыбнулась дама и сняла с пальца перстень, поднесенный ей ранее монархом, – я возвращаю его. Она сунула камень герольду и направилась к выходу из зала.
– Да что сегодня происходит со всеми? – искренне возмутился Король.
– Может, пробуждение, – пожала плечами Фаворитка и скрылась в дверях.
Игра перестает развлекать меня, думал Король, двое из свиты покинули меня самым вызывающим образом, а придворная пигалица отвергла королевский дар – неслыханно, так недалеко и до бунта. Чего ждать от оставшихся игроков и почему я не вижу двух умнейших людей королевства, Священника и Шута, именно они должны были поделить первые два места.
Снова грохнул о пол жезл герольда:
– Дамы и Господа, Сэр Рыцарь.
Невероятно, взвыл про себя Король, эта тупица раньше моих любимцев, похоже на заговор.
Он приветливо помахал вошедшему и спросил:
– Каков был ваш вопрос, сэр Рыцарь?
– Иллюзии, – ответил Рыцарь, – в коих пребывает мир, но более всех я.
– И как же вы пришли к такому выводу?
– Размышлениями возле холодной стены, Ваше Величество.
Король понимающе помахал головой:
– Герольд, подскажите Сэру Рыцарю его участь.
– Вошедший четвертым выберет смерть, либо свою, либо чужую, на его усмотрение.
– Итак, – Король внимательно посмотрел на игрока, – ваш выбор?
– Рыцарь, вступивший в тайный коридор, выбрал бы чужую, Рыцарь, вышедший из него, выбирает свою, дабы не брать на душу грех убиения невинного и не порочить само понятие рыцарства.
Бальный Зал ахнул, дамы схватились за шелковые платки, промокать слезы, кавалеры – за полупустые бокалы, прятать свои. Король поежился, ощущая на себе негодующие взгляды и улавливая возмущенные перешептывания. Ситуация выходила из повиновения.
– Браво, мой Рыцарь, – прокричал монарх, – я не желаю терять столь блестящего воина и мужа, посему, высочайшим велением, объявляю помилование, волею короля и автора правил игры.
– Благодарю вас, Ваше Величество, – Рыцарь припал на колено, – я принимаю помилование, но хочу оставить ратное дело и принять сан священника.
– Но у меня уже есть Священник, – возмутился Король, – два пастыря на одно королевство, не слишком ли? – он расхохотался, но гости не поддержали Высочайшего веселья.
– Подозреваю, Ваше Величество, что Священник придет последним, он сам определил свою участь, – грустно произнес Рыцарь, – умнейший человек пропустил всех вперед намеренно, он спасал нас. Свято место пусто не бывает, я приму постриг в память о нем.
Рыцарь поднялся с колена и, громыхая помятым железом, покинул зал.
А ведь стоит мне глазом моргнуть и вон тот, на балконе, всадит наглецу стрелу меж лопаток, начинал беситься Король, но, взяв себя в руки, решил – да наплевать, малоизвестную девку, что бросила мне в лицо мой же Перстень, больше не пустят ко двору, фаворитка на следующую ночь будет через секунду, только щелкну пальцем, благо сундуки забиты украшениями, на зарплату палача выстроится очередь из потенциальных жертв, а их у меня – все королевство, что же касается Рыцаря, так он был смельчаком не первого десятка, подберу из замов.
Король повеселел и, оглядев притихший зал, повелел:
– Угощайтесь, пейте, веселитесь, игра продолжается.
Несмело застучали вилки, неспешно полилось вино в бокалы, редкие, негромкие голоса просили что-то подать или передать, происходящее напоминало скорее поминки, нежели званый ужин.
«Натянутую струну» вечера бесцеремонно порвал герольд, мастер церемоний:
– Дамы и Господа, Шут.
Шут вошел в зал без колпака с бубенцами, без натянутой улыбки и без страха перед «наградой», ожидавшей его.
– Ну, наконец то, – поприветствовал его монарх. – Шут, я был более высокого мнения о тебе.
– Я тоже, сир, – ответил Шут, и Король почувствовал дерзость в его словах.
– Что мой шут имеет в виду?
– Я также был более высокого мнения о вас.
Зал, уже не первый раз за сегодня, накрыла гробовая тишина.
– Продолжай, – грозно повелел нахмурившийся монарх.
– Тайные коридоры многому учат, особенно если не подглядываешь за кем-то, а смотришь прямо в себя. Мне хотелось выйти последним, но я понял, что священник занял это место с самого начала. Имя мое, мой пароль – Сарказм, но мне ли одному принадлежит он? – закончил свою речь Шут и выхватил из-за пояса кинжал.
– Постой, – крикнул Король, но было поздно, узкое лезвие легко вошло под цветные лоскуты бархатного костюма и пронзило сердце.
– Пятый вышедший станет палачом и сам выберет свою жертву, – провозгласил над ним, словно панихиду, герольд.
Король закрыл лицо руками, друг, единственный человек в королевстве, с которым возможны были беседы на любые темы, даже самые сокровенные, покинул его, он (король) сам сделал все, чтобы это произошло.
Ладонь Короля взмокла. «Надо же, у меня есть слезы, может, это дар, ценнее всех богатств, сокрытых в моих подвалах».
– Дамы и Господа, – не меняющимся при любой ситуации голосом проорал герольд, – Священник.
– Ты опоздал, – не глядя на вошедшего, прохрипел Король.
Святой Отец, нисколько не смутившись, ответил, указывая на мертвого Шута:
– Ты о нем? Так самоубийце не полагается священник.
– А кому вообще он нужен? – поднимаясь с места, спросил монарх тоном, от которого у опытных придворных защемило в груди.
– Тебе, Король, – все так же невозмутимо сказал Святой Отец.
– Известна ли тебе
