Книга Дикарка. Неизвестный маршрут - Александр Бушков

Она всегда просыпалась, как дикий зверь – в одно мгновение,сразу и полностью привязывая себя к реальности. Вот и сейчас хватило однойсекунды, одного беглого взгляда по сторонам, чтобы определить: обстановка самаябезмятежная, ничто пока не угрожает ни жизни, ни служебным интересам.

Марина, как и следовало ожидать, проснулась на огромнойпостели в светло-сиреневых тонах, за ночь так и не превратившейся в грязныйкаменный пол какой-нибудь подземной темницы. Чудовищ и злобных тюремщиков тожене наблюдалось в пределах прямой видимости. Сплошь высокие, слегка раздвинутыешторы, сделанные словно из невесомого птичьего пуха, проникающее в комнатуутреннее солнце… Растрепанная белокурая головка лежала у Марины на животе, авокруг валялись всевозможные сексуальные игрушки и приспособления избогатейшего Жениного арсенала.

Ну, будем считать, что это мне – вместо отпуска, подумалаМарина, блаженно потягиваясь и бесцеремонно сбросив при этом на простынюсветловолосую голову. Случайная подруга буркнула что-то, не просыпаясь ипосапывая с закрытыми глазами.

В спальне царила идиллия. Но взгляд Марины, устремленный наразметавшуюся ничком белокурую красотку, нежную и слабую, как стебель цветка,на какое-то время стал не просто холодным и жестким – совершенно пустым ибезжалостным. С такими глазами видавший виды человек обычно убивает, несуетливои грамотно.

Ее и в самом деле всерьез тянуло сомкнуть пальцы на этомхрупком горлышке – совсем ненадолго, но этой паршивке хватило бы с лихвой.Успела бы пожить еще достаточно, чтобы с минуту хрипеть, выкатывая глаза исинея личиком...

Ничего личного, если вдуматься. Просто-напросто эта холенаякуколка имела все то, чего Марине двенадцать лет назад пришлось лишиться не посвоей воле: покой и уют, достаток и безопасность, живых родителей и дом, куданикогда не ворвутся осатаневшие рожи с автоматами наперерез, воняющие по2том,водкой и безнаказанностью. Прилив ненависти был настолько острым и жгучим, чтоМарина с ним боролась вопреки обычным меркам добрую минуту.

Потом эта завистливая ярость улетучилась, но оставиладеловую холодность. Преспокойно протянув руку, Марина двумя пальцами зажалаЖене нос, а ладонью прикрыла рот, так что та поневоле моментально рассталась сосладкой дремотой и села, вырываясь, недоуменно отфыркиваясь и полной грудьюхватая воздух.

– Что за шутки?! Ты вчера была такая ласковая...

Марина усмехнулась, молниеносным кошачьим движениемперевернулась на живот, нависла над ней, опираясь локтями на постель и, словноневзначай, сложила на Женином горле переплетенные пальцы.

– А я и сейчас ласковая, скоро начну мурлыкать по-кошачьи...

– Пусти, мне так неудобно!..

– Лежи, не дергайся, – сказала Марина, гипнотизируя еенемигающим взглядом. – Женя, а тебе не приходило в голову, что случайныхподружек вроде меня опасно бывает приглашать домой?

Женя моргнула, пытаясь обратить все в шутку.

– Но ты же не собираешься меня грабить? Резать на куски? Ты,в конце концов, потомственная царевна...

– Милая, – проникновенно начала Марина, – если быты знала, сколько народу перерезали благородные цари, графы и князья, ты бы поночам не спала, – она рассмеялась и немного ослабила хватку. –Успокойся, заинька, а то у тебя что-то уши побледнели!.. Нет у меня никакихзлодейских планов на твой счет. Есть только вежливая просьба... Тебе знакомпарень по имени Тимофей Сабашников. Я в курсе, что вы с ним кувыркались на этойсамой постели, где мы сейчас так душевно беседуем... Ну?

– Откуда ты его знаешь?

– Познакомились случайно, – сказала Марина. – Толи на скачках, то ли в питерском борделе...

– Я же не дура...

– Хочется верить. Так вот, сдается мне, что Тим оставил утебя кое-какие безделушки, которые, я уверена, просил передать в случае чегоего далеким друзьям, готовым ради такого случая специально прилететь в вашезахолустье.

– Го-осподи! – воскликнула Женя, округлив глаза. –Ты, выходит, тоже из этих... Насчет плаща и кинжала...

– Знаешь, актриса из тебя довольно бездарная, –уверенно сказала Марина. – Так давно уже не играют – гляделки как плошки,рот разинут, уши в трубочку!.. Он тебе оставлял что-нибудь? Шутки кончились,заинька! Приятно было с тобой побарахтаться, но такая уж я порочная царевна,что интересы дела для меня на первом месте. Я сюда летела не ради твоих прекрасныхглаз. И, если будешь вилять... – она опустила сплетенные пальцы на горлоЖени, чуть придавила, потом ослабила хватку. – Не слышу?

– Боже, какая ты грубая... – с навернувшимися на глазаслезами придушенно простонала Женя.

– Какая есть, – сказала Марина нетерпеливо. – Ну?

– Слушай... Если ты и в самом деле... оттуда... ты должназнать пароль...

– Ну, за этим дело не станет, – сказала Маринасговорчиво. – Пожалуйста... Пароль – «Танго-четыре», – убраларуки, всмотрелась с интересом. – Разве я что-то неправильно сказала?

– Да нет, все правильно...

– А если тебе знаком пароль, это и подавно у тебя! Гони!

Женя грустно вздохнула.

– Я думала, у нас завязывается самая настоящая романтическаялюбовь – после случайной встречи по всем законам жанра. А ты, я теперь понимаю,меня просто-напросто выследила...

Марина прищурилась.

– А что, тебе было плохо?

– Наоборот...

– Вот и шевели попкой!

Марине не хотелось пускаться в долгие, прочувствованныеразговоры здесь, именно в этой спальне, потому что верный аппарат давным-давнозафиксировал в роскошном будуаре целых четыре микрофона, все до одногодействующие, и все наперечет – отнюдь не старомодная рухлядь, никакогосравнения с «клопиком» в гостиничном номере. Девочку пасли, и крепко. В некоторыхотношениях, согласно извращенной логике того Зазеркалья, что представлялаМарина, это было вовсе не скверно. В некоторых отношениях даже простопрекрасно. Но все равно присутствие микрофонов рядом вызывало легкуюбрезгливость и неудобство, вроде камешка в туфле...