— …после Кирсанова и нам достанется, ты нам только скажи, как ей нравится, — и они с Флаффи визгливо заржали.
— Я тебя убью, — прорычал Исаев, и Нику пришлось помогать Вербину и Баженову, чтобы он не вырвался. — Да отпустите вы меня, я его прибью.
— Нельзя, Исаев, — серьезно сказал Никита, встав перед ним. — Он тебя провоцирует, остынь. Если ты на него нападешь, команда останется без капитана, подумай об этом. А ты, — он со злостью развернулся к Громову, — вали отсюда. И минус сорок восемь баллов с Каэрмунка за оскорбление студентов другого факультета.
— Да мы ей комплимент сделали, — скривилась Фьорд. — Пусть радуется, что к ней вообще прикасаются.
— Ну все, это надо прекращать, — тихо сказала я, вынимая палочку.
Куртка на Флаффи загорелась, она заверещала и попыталась справиться с пламенем.
— Ой, какая неприятность, — с притворным сочувствием громко сказала Челси, ухмыльнувшись мне.
Громов помог Фьорд потушить одежду, злобно зыркнул на Ника и, забрав своих, свалил в сторону общаги.
Вербин и Баженов дождались, пока он скроется из виду, и осторожно отпустили Исаева.
— Расходимся, — рявкнул Ник небольшой собравшейся толпе зевак.
Я подошла к Челси и тихо спросила:
— Что случилось?
— А ты как думаешь, — пожала плечами та. — Эти приперлись на поле, когда мы заканчивали, но оказалось, что у них не забронировано, и тренироваться следующие два часа должна сборная Виредалиса. После того, как мы выиграли первый матч, Громов ссытся от злости. Начал трепаться про тебя и Кирсанова, мол, что ты ему не отказала, а значит, он тебя скоро отымеет и еще с друзьями поделится. Потом Коко вылезла и вывалила свой вонючий язык. Я хотела напустить на нее мошек, но мне Верейский не позволил. Ну и все. Реакцию Исаева ты видела.
Мы вернулись в общагу, едва поспевая за быстрым шагом Ника. Мне до сих пор было неловко в компании их обоих. По одному — нормально, а вместе — чуть-чуть неловко. Вдруг они прямо сейчас хотят потрахаться, а я вроде как мешаю.
Закрыв за нами дверь, Ник так же молча взбежал по лестнице, и мы машинально поплелись следом.
В его спальне было пусто — ну правильно, кто сидит по комнатам в субботу? Челси сразу уселась на единственную разобранную кровать, и я вспомнила, что она, кажется, как раз принадлежит Нику.
Тем временем Никита рывком снял с себя свитер через голову, футболку и остался в одних брюках. У меня сложилось впечатление, что он делал это бессознательно, а сам думал о своем.
Так же порывисто он снял брюки и переоделся в другие. Я постаралась сделать вид, что меня здесь нет.
Ник уселся на кровать рядом с Машей и удивленно посмотрел на нас:
— А вы что здесь делаете?
— Мы, вообще-то, все это время были здесь, — закатила глаза Челси. — Перестань уходить в себя, а то когда-нибудь не сможешь вернуться. Вопрос на злобу дня, — она кивнула на его кулаки: — Так и не скажешь, с кем подрался?
Я тем временем заняла руки и глаза настройкой обычного, но очень старого и зачарованного радиоприемника.
— Тебе не надо этого знать, поверь мне, — усмехнулся Ник. — Не с Глебом Громовым, — уточнил он.
— То есть ты все-таки подрался?
— Отстань, Маш, — улыбнулся он. — Ты же знаешь, что пытать меня бесполезно.
— Ладно, — легко согласилась Челси. — Все равно ведь расскажешь, надо только поглубже заглотнуть.
Устройство приемника показалось мне таким увлекательным в эту секунду.
— Выпить хочется, — протянул Ник, не слушая ее. — А вино только завтра на празднике наливать будут.
— Это когда это на День Осеннего Круга наливали вино? — возмутилась Челси, как будто от нее скрывали, по меньшей мере, секс длительностью в три года.
— Залесский старостам всегда наливает. Ну, желающим. Ева вон не пьет, например.
Я сочла возможным поднять голову и покивать.
— А мне чего не брала? А ты? — она ткнула пальцем Нику в грудь. — Ну что за дела, а. Выпить у нас есть, кстати, если не терпится. Елизарова с прошлого приема Залесского притащила.
— Ну вот, а ты говоришь, что я не снабжаю тебя виски, — пробурчала я, включая радио.
Челси махнула на меня рукой и хлопнула дверью со словами: «Сейчас вернусь».
Никита смотрел в одну точку.
— Что с тобой, Ник? — позвала я. — Ты как будто где-то далеко.
Он встрепенулся и поднялся на ноги. Подошел к окну, пошарил там и достал упаковку шоколадных кексов.
— Давай пожрем, Елизарова. Лови. — Он бросил мне один. — Или ты как обычно наелась за завтраком на целый день? И как вы это делаете? — передразнил он мои же недавние слова.
— Да нет, — вздохнула я. — Мне надо набрать пару килограмм хотя бы. Иначе к сорока буду выглядеть как Уфимцев — такая же кривая и костлявая.
Никита, не отрываясь, наблюдал, как я кусаю кекс и нехотя пережевываю. Наверное, следил, чтобы съела все. Ну, как в больницах следят за булимичками.
Я из вредности так же пристально пялилась на него, несмотря на слепящее солнце за окном.
— Ты бы мог стать мужской версией Ники, — честно ляпнула я, вспомнив картинки из моих детских учебников.
— Так я он и есть, — Никита доел шестой кекс, взял с кровати рубашку и сунул руки в рукава. — Ники. Ник. Разве нет?
— Ну, я имею в виду настоящую Нику, — засмеялась я, глядя, как он застегивает пуговицы. С годами он стал чуть аккуратнее, и рубашки стали чуть менее измятыми.
— А я что, искусственный? Меня так же родили, как всех остальных, точно тебе говорю. Кто такая эта Ника, кстати?
— Так звали богиню победы в инквизовской Греции. Не было на свете человека, который не испытывал радость, встречаясь с ней. С тобой ведь так же.
Он с трудом справился с последней пуговицей и только потом поднял на меня глаза.
Никита медленно вытер руки о штаны и, сделав пару шагов, сел на корточки перед кроватью, на которой я сидела.
— Спорим, что
