Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
что значит образование. Память хорошая, да учился прилежно. А вы, небось, меня в уже немецкие шпионы записали. А?
— Да, что вы такое говорите… Однако вон оно как…
— Так, бойцы, лейтенант много полезного наболтал, и теперь больше не нужен, — я сделал рубящий жест, — понятно?
— Как же так. Ведь живой человек.
— Зато вон там, — я раздражённо указал за спину, — на поле наши товарищи мёртвые лежат, наши командиры тоже мёртвые, бабы, дети и старики местные все скоро мёртвыми будут, расстрелянными, сожжёнными заживо, заморёнными голодом и повешенными. Этих гадов сюда никто не звал. Ефрейтор Сафронов, — Сашка вытянулся, — исполнять!
— Товарищ сержант, — я обернулся, — красноармеец Ситников, разрешите обратиться.
— Что тебе?
— Пойдёмте, поглядите сами.
Возле первой машины с прицепом стояли нагруженные трофейным оружием бойцы и что-то негромко обсуждали.
— Вот смотрите, товарищ сержант, чисто чудо-юдо.
Я глянул в прицеп и меня от радости аж мурашки по спине пробежали.
— Нет, братцы, вовсе это не чудо-юдо, а наше спасение. Эта хреновина — тяжёлое противотанковое ружьё Маузера, калибр 28 на 20 миллиметров. Прицельно бьёт на версту. Снаряды особые, и скорость у них жуткая почти полторы версты в секунду, потому и броню прошивает, как бумагу. Да мы этим ружьецом все их лёгкие танки и броневики перебьём. А снаряды? Какие-нибудь ящики поблизости видели?
— Вот эти, наверное, — Баля откинул брезент со штабеля ящиков у передней стенки.
Я забрался в прицеп. Ага! Они самые, голубчики, подкалиберные с карбид-вольфрамовыми сердечниками. Десять лотков по двенадцать выстрелов в каждом. Вот этакое богатство нежданчиком привалило! Так, а что ещё тут гансы заховали? Четыре ящика с винтовочными маузеровскими патронами и один с парабеллумскими. А здесь гранаты-толкушки. Да, этого добра мне на хороший бой хватит. Уф-ф, ну, теперь живём!
— Так, бойцы, в этом прицепе наша победа и наша жизнь, беречь его, как зеницу ока. Баля и Иванов лично головой отвечаете. Всё, заканчиваем мародёрку. Кто машину водить умеет? Двое. Кто из вас с этим агрегатом справится? Фамилия, имя?
— Красноармеец Миронович Николай.
— Вот, Коля, получай аппарат, — я указал ему на вторую машину, — залезай, смотри, знакомься. Через пять минут трогаемся. Задача понятна?
— Понятна.
Подошёл бледный Сашка.
— Товарищ сержант, вот возьмите, — хмурый Сашка протянул мне офицерский планшет, бинокль, часы, удостоверение и сердито засопел.
— Саня, ты кончай дуться. Война идёт. Жестокая мясорубка. Часа не прошло, как ты в рукопашной гансам лопаткой головы рубил, а тут раскис.
— То в драке оружного завалить, а то пленного раненого заколоть.
— И что с того? Он пришёл за нашими жизнями, значит должен был готов отдать свою. Всё, разговор окончен. По-быстрому грузим трофеи. Через пять минут уходим. Ступай, поторопи бойцов.
Пока Сашка шумно подгонял красноармейцев, я залез в кабину Опеля и раскрыл планшет. В нём помимо блокнота, карандашей, перочинного ножичка и всякой мелочи лежала склеенная из четырёх листов карта-двухвёрстка района Слонима, Ивацевичей и Барановичей. Я поводил пальцем по карте, проверяя отметки и направления. Всё соответствовало моим послезнаниям, и это был поистине шикарный бонус. И хотя в целом ситуёвина складывается страшненькая, но в частностях мне пока неслыханно везёт, наверно, кто-то на меня ворожит.
Встав на подножку, я убедился, что все бойцы забрались в кузов, завёл мотор и хотел трогаться, как распахнулась дверка напротив, и в кабину залез Сашка:
— Одному впереди ехать не годится.
Поглядывая по сторонам и в боковое зеркало, я свернул с грунтовки на луговину и медленно повёл машину к нашим позициям, поглядывая на дырку в лобовом стекле в паутинке седых трещин.
Подъезжая, я обратил внимание, что Семён Иваныч, придерживая раненую руку, подвешенную на грязной замусоленной тряпке, уже навёл кое-какой порядок, и теперь солдаты нехотя перетаскивали трупы немцев. Приближающиеся со стороны фрицев наши машины сначала вызвали некоторое беспокойство, но, увидев выбравшегося на подножку Сашку, народ оживился и потянулся поглядеть на трофеи.
Подогнав машину к траншее, я заглушил мотор, выбрался на подножку и заорал, насколько позволяла пересохшая глотка:
— Отставить ворочать немцев, воронам и крысам тоже жрать что-то надо. Всех касается. В первую очередь помочь раненым товарищам, похоронить в траншее наших убитых, записать их данные, затем собрать имущество, трофейное оружие и боеприпасы, загрузить в прицеп и приготовиться сниматься с позиции. Мы тут крепко немцев обидели, а, значит, сюда обязательно и очень скоро пожалуют бомберы, а потом танки. Через полчаса уходим. Сашка, возьми своих троих, и погрузите в прицеп миномёты. Чего тебе, Семён Иваныч?
— Товарищ сержант, Вась, глянь-ка туда, — и он указал на небольшую лощинку, где за редкими кустиками виднелись явно невоенные личности. — Беженцы минут десять назад из рощицы вышли. Что делать-то будем?
Я резко свистнул, и махнул рукой, подзывая Мироновича, который возился у своего Опеля.
— Коля, подь сюда. Слушай меня внимательно. Сейчас к тебе в машину погрузят раненых и беженцев. Погрузят плотно, потому побереги рессоры и сцепление. Выбирайся на шоссе, — я махнул рукой направо, — примерно через пятнадцать километров будет городок Слоним. В центре найдёшь здание горсовета, там, скорее всего, какой-нибудь штаб. Сдашь раненых и беженцев и немедленно назад. Держи предписание, — я открыл планшет, вырвал из блокнота лист и от руки написал записку. Фуфло, конечно, голимое, но за неимением иных документов сойдёт. — Нас найдёшь на этом же шоссе на окраине лесничества, отсюда на четыре версты ближе к городу. Увидишь длинный пруд — мы рядом. Давай, не задерживайся. Семён Иваныч, возьми бойцов и займитесь погрузкой раненых.
Все разошлись, а я направился к беженцам. В лощинке друг к другу жались оборванные, грязные измученные люди, трое взрослых и двое мальчишек разного возраста. На попытку пожилого мужчины что-то сказать, я поднял руку и начал говорить сам:
— Товарищи, скоро здесь начнётся бомбёжка, эту позицию мы оставляем. Не бойтесь, вас мы не бросим. Сейчас быстро и организованно садитесь вон в ту машину, через четверть часа она уедет в Слоним. Всё. Разговаривать некогда. Поспешите.
Люди, молча, и понуро потащились к машине. Я глянул им вслед, и мне показалось, что в старшем мальчишке я разглядел что-то знакомое. Пододвинув пару пустых ящиков из-под патронов, я разложил карту, поднял глаза на толпящихся у машины людей, и мне
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
