и жену так. Пусть на снимке, но все равно… Я поймал себя на мысли, что он знает тебя лучше, твое тело уж точно…
– Вадим, пожалуйста.
– Да, прости, – бросает он поспешно, а следующую фразу произносит после долгой паузы. – Я не знаю, как вести такие разговоры.
Муж хлопает по карманам, но не находит сигареты, и зло кривится. Я различаю его мимику краем глаза, хотя стараюсь найти какую-нибудь точку на стене и смотреть строго на нее. И дышать.
– Я понимал, почему молчит он, – продолжает Вадим. – Либо из благородства – если молчит женщина, то мужику тем более надо прикусить язык. Либо из обычного злорадства. Наверное, это весело, вести разговор со мной, а в голове держать все эти грязные картинки с моей женой.
Грязные. Он все-таки не может сдержаться и царапает меня словами.
– Потом всплыла его квартира в Кёльне. Я тогда решил, что это совпадение.
– Это совпадение.
– Хорошо.
– Не “хорошо”, – я цепляюсь к его насквозь фальшивой интонации, – а это правда совпадение.
Я вновь смотрю ему в глаза и, кажется, он верит. Да, Вадим опускает веки на мгновение и делает легкий кивок. И мне достаточно. Хоть один вопрос мы прояснили.
– Но я не понимал, почему молчишь ты. Почему, Мира? – он давит холодным голосом и сам же отмахивается ладонью от вопроса, у которого давно вышел срок. – Хотя бы пару слов… Как на кухне – “Мы были любовниками. Я и Кирилл.” Мне бы хватило. Я ведь общался с ним много лет, я имел право знать.
– Да, ты прав…
– А потом я принес тебе его фотографии. Портреты помнишь?
– Смутно.
– Соврал, что Кирилл просит совета профессионального фотографа, какой портрет лучше выбрать для презентации. Я разложил перед тобой три его фотки, а ты и бровью не повела. Не смутилась, ничего подобного… Перебрала в руках варианты и спокойно выбрала один. Улыбнулась мне.
– Вадим, я не помню таких деталей.
– Вот тогда меня жестко накрыло. Что-то сломалось и я начал думать в эту сторону без остановки. Что если я тебя вообще не знаю? В чем ты еще так круто врешь? А Кёльн – точно совпадение? Или мы давно живем втроем, а я слепое звено?
Я сжимаю его запястье, чтобы он остановился.
– Я не узнавала его, – я держусь за ту правду, которую уже говорила ему. – Я не знаю, как это объяснить себе, не то что другому человеку… Но я стерла его из памяти. Или похоронила как можно глубже, чтобы даже не вспоминать.
– А имя, Мира? Он ведь не менял его.
Я закусываю нижнюю губу и останавливаюсь лишь тогда, когда вдруг чувствую солоноватый привкус крови. Мне плохо от этого разговора и от внимательного, ввинчивающегося под кожу, взгляда Вадима, но я хочу пройти сквозь него. Покончить с этим, наконец.
– Я врала себе, – я признаюсь и шумно выдыхаю, будто вот-вот шагну в пропасть. – Да, Вадим, послушай, я прошу тебя. Наверное, я боялась признаться себе, что это он. Легче было отмахнуться, не замечать… Если я кого-то обманывала, то себя в первую очередь. Для меня Кирилл был твоим другом и точка, я не видела в нем человека из своего прошлого.
– Хорошо.
Опять фальшивое “хорошо”.
– Ты не знаешь, как мы расстались.
– Так расскажи.
Я качаю головой и провожу спиной по стене, увеличивая дистанцию между нашими телами. Я как будто жду, что он сейчас схватит за плечи заставит продолжать. Но он молча смотрит на меня, не понимая моего поведения. Черт, меня бьет… Я резким выпадом смахиваю вдруг выступившие слезы, которые нашли самый неподходящий момент.
Вадим перехватывает мою руку и мягко проводит большим пальцем по коже, успокаивая. Его ласка помогает, и мне становится легче, словно укрыли большим теплым одеялом с головой.
– Я отдал тебя ему, – неожиданно произносит он.
– Что? – я не поспеваю за переменой разговора и растерянно смотрю на мужа. – О чем ты?
– Продал за долю в бизнесе. Не хочу, чтобы ты узнала от него.
Я все же прихожу в себя и вырываю руку, понимая, что он не шутит.
– Кирилл прилетел, а ты все равно молчала, – по голосу слышно, что он оправдывается, будто совершил ужасную ошибку, а теперь хочет откатить назад. – Хотя я прекрасно видел, что с тобой происходит неладное. Почему ты не сказала правду? Блять, Мира! Я же спрашивал у тебя, всё ли у нас хорошо! Ну почему…
Он кривится так, будто чувствует острую физическую боль.
– Вадим, что значит “продал”?
– Ты звала его той ночью после клуба. В нашей кровати. Я проснулся от этого дерьма, а утром, пока ты спала, запросил записи с камер. Мне сбросили файлы, когда приехал Кирилл, я еще вышел, оставив вас. Так что, когда мы потом разговаривали с тобой, я их уже видел. А ты опять врала мне прямо в лицо.
Я киваю, тут нечего возразить. Я сказала, что у меня давно ничего нет с Кириллом, а на записях я жарко его целую.
– Я в тот же день позвонил Кириллу и предложил сделку. Я подаю на развод, а он передает в мою пользу еще тридцать процентов проекта. Он подписал, даже юристу своему документы не стал отсылать. Самая невыгодная сделка, которую я видел в жизни.
У меня нет слов, даже ощущений нет… Пустота и только.
– Подумал, что если обойдусь с тобой как с вещью, станет легче. Ни хера.
Глава 22
– Я найду бумаги на развод, – я цепляюсь за стенку и поднимаюсь. – Сейчас подпишу.
Я хочу побыстрее закончить всё это, пока меня не нагнали проклятые эмоции. Я иду мимо Вадима, направляясь в гостиную, где на столе как раз лежат неразобранные бумаги. Его помощник приносил их и складывал в стопку. Но Вадим рывком оказывается на ногах и хватает меня за локоть. Подтягивает к себе грубой силой и смотрит прямо в лицо.
– Так легко, – бросает он с вызовом. – Тебе это ничего не стоит?
Я теряю нить происходящего и теперь совсем не понимаю, чего он хочет. Или он сам не понимает? Запутался окончательно.
– Чего тебе не хватало?! – он встряхивает меня, как куклу. – Чего я не давал?!
Я упираюсь ладонями ему в грудь, и чувствую, как тяжело и загнанно он дышит. Его грудь ходит вверх-вниз, словно он только что с пробежки.
– Вадим, хватит.
Я переношу ладонь на его пальцы и разжимаю их один за другим. Муж не сразу, но поддается мне, запоздало понимая, что самым банальным образом распускает
