изданий, в том числе «Правды». Он серьезно занимался исследованием архивов Маркса и Энгельса и вполне мог обратиться к Рихарду за помощью в получении переписки Фридриха Адольфа Зорге с отцами-основателями Интернационала. Как мы помним, Зорге-младший настолько понравился Рязанову, что тот пригласил его в Москву, на работу в Институт Маркса и Энгельса, но КПГ не отпустила Рихарда. И все же его бурная жизнь на второй родине, в Германии, неумолимо подходила к концу.
7 апреля 1924 года в Оффенбахе и Франкфурте-на-Майне начался очередной, девятый по счету, съезд Коммунистической партии Германии. После недолгого запрета КПГ только что вновь вошла в список легальных оппозиционных партий, но попытка революции 1923 года стала германским властям хорошим уроком. Отныне вся деятельность коммунистов находилась под еще более плотным контролем полиции, чем раньше. Чтобы «растворить» делегатов съезда, организаторы специально подобрали время: в начале апреля во Франкфурте проходила крупная международная выставка прессы, на которую съехалось множество гостей и участников со всей Европы. Самим делегатам коммунистического съезда было объявлено: «К сожалению, имена ораторов не могли быть зафиксированы в протоколе, поскольку существуют не только приказы об аресте всех руководящих товарищей, но и верховным прокурором рейха готовится грандиозный процесс против всего партийного руководства, и мы не хотели бы стать невольными помощниками законников в их нечистоплотных делах». Что же касается итогов съезда, то они были подведены в заключительной части программы и зафиксировали провал попытки переворота с, как водится, одновременными оптимистичными призывами: «Съезд партии извлек уроки из октябрьского поражения… Довольно сокрушаться по поводу упущенных возможностей и сданных позиций. Рабочий класс Германии идет по пути пролетарской революции, и этот путь пролегает через победы и поражения. Рабочий класс Германии невозможно победить раз и навсегда»[69].
Зорге во время съезда был по горло завален не только партийной (разумеется, он тоже был делегатом), но и организационной работой: «Когда в 1924 году [так в тексте] состоялся съезд компартии во Франкфурте-на-Майне, для участия в нем в качестве представителей Коминтерна нелегально прибыли советские коммунисты. По решению руководства мне было поручено осуществлять их личную охрану. Во время съезда я обеспечивал безопасность этих важных делегатов, занимался их размещением и делал все, чтобы они могли спокойно заниматься делами. В это время Германская коммунистическая партия столкнулась с серьезными политическими трудностями, почему Коминтерн и послал к нам четырех человек – Пятницкого, Мануильского, Куусинена и Лозовского.
Я был одним из делегатов съезда, а кроме того, выполняя это нелегкое поручение, старался полностью удовлетворить нужды закрепленных за нами делегатов. Нечего и говорить, что у меня с представителями Коминтерна установились очень тесные отношения, и день ото дня они становились все более дружественными. При закрытии съезда они предложили мне приехать в этом году в Москву и поработать в штаб-квартире Коминтерна, но я не смог тогда выехать в Москву, так как сразу после Франкфуртского съезда я должен был участвовать в целом ряде совещаний по проблемам организационной и информационной работы»[70].
В процессе обеспечения безопасности советской делегации Зорге особенно близко сошелся с товарищами из Москвы. По сведениям Мадера, он предоставил для их проживания свою квартиру, так как якобы соседи Зорге уже давно привыкли к тому, что в ней часто появлялись незнакомые люди, да и хозяева не спали ночи напролет. Заботу о гостях взяла на себя Кристина, которую теперь часто называли Икареттой, сделав ее имя производным от детского имени мужа[71]. Сам же Ика с поводком в руках (семейство держало овчарку) совершал ночные обходы вокруг дома, как часовой у особо охраняемого объекта[72].
Кого охраняла и чей покой блюла семья Зорге? Осип Аронович Пятницкий (Иосиф Орионович Таршис), бывший подмастерье портного из маленького литовского местечка, не окончивший даже начальную школу, в 1924 году служил секретарем Исполнительного комитета Коминтерна (ИККИ). Дмитрий Захарович Мануильский, сын священника, учившийся в Санкт-Петербургском университете, почти одновременно с командировкой в Германию стал членом Президиума ИККИ. Отто Виле Куусинен, выпускник университета в Хельсинки, бывший лидер Социал-демократической партии Финляндии и будущий премьер-министр марионеточной Финляндской демократической республики, прибыл во Франкфурт как член Президиума ИККИ. Наконец, Соломон Абрамович Лозовский (Дридзо) – сын бедного учителя еврейского языка и Закона, являлся главой детища Коминтерна – Профинтерна, Красного Интернационала профсоюзов.
Кризис германского рабочего движения вызвал пристальный интерес Москвы, и советские делегаты, прибывшие на съезд, преследовали сразу несколько целей. Во-первых, разбор причин провала мятежа, во-вторых, определение плана действий на будущее. Поскольку перспективы дальнейшей работы КПГ виделись теперь сильно размытыми, ВИП-курьеры заодно присмотрели кадры, которые могли бы пригодиться на службе в центральном аппарате Коминтерна в Москве. Неудивительно, что Зорге, в квартире которого жили почетные гости и который охранял и заботился о них, вызвал симпатию московских делегатов в первую очередь. К тому же он был наполовину русским (строго говоря, самым русским во всей этой компании), родственником одного из создателей Интернационала и – возможно, это было главное – молодым, но уже опытным подпольщиком с ученой степенью и хорошим стажем пропагандистской работы. Энергичный, бесстрашный, но осторожный человек, чей образ жизни не давал повода заподозрить в нем коммуниста, как нельзя лучше подходил для работы в партийной разведке, но в Германии ему уже просто негде было развернуться. Вывод напрашивался сам собой: Зорге следовало забрать в Москву, и на этот раз возражения от КПГ в расчет не принимались. 1 августа 1924 года представитель немецких коммунистов в «штабе мировой революции», как принято было называть Коминтерн, Оттомар Гешке направил письмо в КПГ с сообщением, что на недавнем заседании Секретариата ИККИ рассматривался вопрос об усилении работы информационного отдела этой организации и в связи с этим ему – Гешке – было поручено переговорить с ЦК КПГ о возможности использования для такого усиления Рихарда Зорге, «подсластив» переманивание опытного подпольщика обещанием продолжения сотрудничества с ним: «Задачей тов. Зорге должно стать отслеживание состояния экономики в группе германоговорящих стран, подготовка этих материалов для докладов на ИККИ и в любом случае помощь в работе представителю КПГ»[73].
Рихард не мог отказаться от такого предложения и в силу его очевидного интереса и некоторой авантюрности, так присущей его характеру, и по причинам, связанным с партийной дисциплиной. Приглашение «большой четверки» оказалось для начальства Зорге фактически приказом. Не случайно сам он с некоторым удивлением вспоминал: «Однако предложения представителей Коминтерна о моей работе в разведотделе Коминтерна были одобрены руководством партии в Берлине». К тому же Мануильский сразу же выразил готовность дать Рихарду рекомендацию для вступления уже в Российскую коммунистическую партию (большевиков) – РКП(б). Рут Фишер вспоминала: «Он [Мануильский] обращался с немецкими товарищами как с ватагой зарвавшихся и надоедливых мальчишек, которые постоянно совались во взрослые проблемы. А эти проблемы он предпочитал
