неприятно колол тот факт, что все те безобразия, что устроил с ней дракон, произошли под открытым небом… практически на голой земле… на воздухе…
Совершенный и абсолютный разврат!
Да, вокруг не было ни души. Здесь не откуда было взяться крестьянам или охотникам. Или даже путешественникам — они забрались очень далеко и от дороги, и от заросших троп.
Но это все равно не оправдывает в ее глазах дракона! Если сам он настолько безнравственное существо, не надо этому же учить и ее!
И все же…
Она все равно не могла на него злиться. Ей даже пришлось признаться, что в ласках и постельных утехах на лоне природы была своеобразная… прелесть. Острая, невероятно смущающая, но и одновременно возбуждающая и придающая особую пикантность, прелесть.
Всю дорогу до драконьего особняка бедную девушку мучали сладкие переживания и ощущения. Она то и дело непроизвольно воспроизводила в своей памяти некоторые детали их отдыха на озере. Нельзя сказать, что они прям-таки отличались разнообразием, но в выдумке им отказать было сложно…
То, как дракон раздевал ее… Какими жадными поцелуями покрывал ее обнажающееся тело… Как крепко прижимал ее к пледу или, поставив на колени, быстро брал сзади и при этом ласкал пальцами чувствительный клитор…
Как накручивал ее волосы на кулак, чтобы она откинула на его плечо свою голову… Как грубо кусал ее в шею… Как восторженно и жестоко мял ее груди, пока она, оседлав его, сам была вынуждена подниматься и опускаться на его вздыбленную плоть…
Айнэ краснела и вспыхивала от каждого такого воспоминания, а Ирравэль, совершенно не упрощая ей задачу, жарко опалял своим дыханием ушко и тихонько спрашивал:
— Ты пахнешь так сладко… И краснеешь… Хочешь еще? Ну скажи, что хочешь!
Да, хотела! Но черта с два она признается в этом так легко!
Больше всего Айнэ страдала от уязвленной гордости — последнего, что осталось у нее, как у члена королевской семьи. И дело было не в том, что она стала любовницей дракона. А в том, что она смирилась с этой участью. Более того — смирилась так быстро и с такой легкостью. Еще и удовольствие получает… И далеко не прочь посмотреть на то, как далеко страсть и похоть может завести ее саму…
Это подтвердилось и тем, с какой невероятной отзывчивостью вспыхнуло ее тело, когда Ирравэль, спуская ее с коня во дворе своего особняка, с неожиданной жадностью привлек ее к своей груди и горячо поцеловал — порочно и глубоко, как совсем недавно у озера. У подобного поцелуя должно быть продолжение — очень страстное и далекое от целомудрия. Но очень сладкое и дарящее неземное удовольствие.
С такими поцелуями можно забыть о своей гордости. И о чести — тоже. Такими поцелуями можно упиваться и наслаждаться, пока тебя не оставят последние силы и в легких не кончится воздух…
Но дракон поставил ее на землю и слегка подтолкнул в спину — навстречу вышедшим к ним Бэя и Шэля.
— Соизволите отужинать? — будто не увидев чего-то странного и необычного, поинтересовался раб, приветственно поклонившись.
— Пожалуй, — рассеянно отозвался дракон, передавая вожжи также возникшему рядом конюху, — Через час, думаю.
— Как пожелаете, — послушно проговорил Шэль.
— Пойдемте госпожа, — вежливо обратилась к девушке Бэя, беря ее под локоток.
— Куда? — недоуменно спросила Айнэ, непроизвольно оглянувшись на Ирравэля, который, судя по всему, неожиданно потерял к ней всяческий интерес, так как оказался занят каким-то невозможно важным разговором с конюхом
— Конечно, в спальню, — мягко улыбнулась служанка. — Вам нужно помыться и переодеться.
— Переодеться… — рассеянно повторила за ней принцесса.
— Да, — кивнула служанка, — К ужину.
Из-за усталости и разбитости, а также из-за чрезмерных переживаний, которые отягощали рассудок, Айнэ не видела необходимости в трапезе, но…
Не ей диктовать условия.
Она должна лишь безропотно выполнять распоряжения дракона.
Ирравэль украдкой проводил удаляющуюся фигуру принцессы взглядом и нехотя повернулся к Шэлю, который с плохо скрываемым любопытством наблюдал за своим господином.
Дракон угрожающе нахмурился, и раб смиренно опустил голову. Но перед этим его глаза сверкнули немного насмешливым блеском, а в голове наверняка проскользнули весьма интересные мысли. Ну, главное, евнух не озвучил их вслух. Пользуясь безусловным доверием своего господина, он мог себе позволить и не такое.
— Может, приготовить купальню? — беспечно поинтересовался он на пути в апартаменты драконы.
— Что ты здесь забыл? — грубо спросил Ирравэль, — Разве ты не должен приглядывать за принцессой?
Раб стушевался и тут же быстро проговорил:
— Бэя отлично справляется с этой задачей. Или вас что-то беспокоит? Госпожа, кажется, потихоньку привыкает к вашему дому…
— А разве могло быть по-другому?!
— Женщины — сложные существа, — философски заметил Шэль, — Госпожа чувствует себя больше пленницей, чем гостьей. И боюсь, до сих пор не смирилась со своим положением…
— А я разве спрашивал твоего мнения на это счет, Шэль? — жестко оборвал излияние раба дракон, — Ты знаешь свои обязанности. Поэтому, будь любезен, выполняй их без лишней болтологии!
— Как прикажете, господин…
— И… купальня. Так и быть, приготовь. Я зайду перед сном. После ужина я еще планирую пару часов поработать в кабинете.
— Как прикажете, господин…
Из-за продолжительного отсутствия (кто бы мог подумать, что их верховая прогулка растянется на целый день!), Ирравэль не смог уделить свое внимание запланированным заранее делам. Но он не очень-то и переживал по этому поводу. В самом деле, что такого особенного он пропустил? Не прочитал свежие отчеты с рудников? Не открыл свежие письма? Не написал ответ Красту? Часть он сделает после ужина. Остальное — подождет до завтра, это не та проблема, над которой стоит ломать голову.
Перед ужином с помощью двух слуг дракон освежился и переоделся в куда более свободную и на первый взгляд простую одежду, которая, тем не менее, была сшита из дорогих и роскошных тканей и даже украсил руки несколькими перстнями и браслетами. Правда, последние он в итоге рассеянно снял, не понимая, зачем вообще достал из шкатулки. Свои длинные волосы, старательно расчесанные от пыли и случайно впутавших туда веточек, он перетянул кожаным шнурком и поменял обычную золотую сережку на платиновую, с ярко-пурпурным рубином. Объяснений этому странному желанию покрасоваться он искать не стал, а всего лишь пошел на поводу спонтанному порыву.
Когда спустя час он вошел в столовую, Айнэ уже была там — стоящая у окна и внимательно разглядывающая вид за стеклом. Для этого ей пришлось слегка одернуть в сторону тяжелую штору, и именно тонкие и изящные пальчики, придерживающие плотную бархатную ткань, а не стройная фигура в облегающем платье нежно-лилового цвета, с глубоким вырезом на
