Ничем другим я его привлечь не могла. К тому моменту он объездил полмира, выучился, поучаствовал в важных исследованиях и провел два месяца в госпитале Красного креста в качестве волонтёра. Отец Юры занимал серьезную должность на таможне в порту, мама преподавала в универе. Привлекательная внешность Юрки шла в комплекте с отличным воспитанием и безупречными манерами. И да, в импрессионистах он тоже разбирался неплохо. У меня — девочки из простой семьи, которая могла посмотреть мир, только если бы вышла замуж за цыгана, не было ни одного шанса устоять. Я смотрела на него, открыв рот, слушала его рассказы и поверить не могла, что это происходит со мной.
То, что мы оба оказались медиками, воспринималось знаком свыше. На момент выписки я пропустила уже несколько месяцев занятий в универе и очень переживала. Тогда Юра предложил мне поработать медсестрой. Я ухватилась за эту идею, как инквизитор — за крест. Ну, а дальше… Я старалась быть лучше. Просто из кожи вон лезла быть той самой — самой понимающей, самой заботливой, самой покладистой.
Самой большой дурой! В итоге.
Или нет?
Что если я себя просто накручиваю? Чертовы комплексы. Почему они из меня полезли? Кризис среднего возраста? Так рано. С другой стороны, надо быть совсем уж идиоткой, чтобы не понять, что это все началось, когда передо мной в полный рост встал вопрос — вот уйдет от тебя твой Юра, и что ты будешь делать?
Допиваю вино, постояв еще немного у воды, возвращаюсь в дом. Нельзя так себя накручивать! Никто никуда не уходит. По-хорошему, нам надо все еще раз обсудить. Хочу ли я ребенка? Я не уверена. По все тем же причинам, которые озвучила Юре. Всю нашу жизнь я только и делала, что шла на уступки и подстраивалась под мужа. Может быть, пришел его черед хоть чем-то поступиться? Разве я много прошу? Четыре года. Ему будет всего тридцать девять! И вот тогда второй. Почему нет? Когда я удостоверюсь, что его чувства к Мише остались неизменны, когда я разберусь с тем, что происходит внутри меня. Ведь… мы сошлись на том, что все изменилось. Я изменилась. Как будто с глаз спала пелена. Вряд ли я смогу себя уважать, если и дальше буду делать, как овечка, что скажут. И тут даже не так значим сам факт того, удастся ли мне восстановиться в университете, как важно, чтобы Юра меня в этом стремлении поддержал. И принял меня, может, не такую для себя удобную, как раньше.
Погуляв еще, возвращаюсь в дом.
С утра еду в универ, потому что становится понятно — свекровь не горит желанием мне помогать. Старательно делаю вид, что не в обиде. Вакантных бюджетных мест закономерно нет. Платно… Моя зарплата медсестры покрыла бы стоимость, но проблема в том, что я не смогу совмещать. Утопия. А тут еще Юра.
— Ну что, ты узнала?
— Да. Все мимо.
— Мне жаль. Ты же знаешь, если бы я мог выбить контракт… — он садится возле меня на корточки, рядом с паровозом крутится Мишка. В носу покалывает. Боже, когда я стала настолько в нем сомневаться? Это же Юра! Мой Юра…
— То что?
— Я бы пошел к главу и выбил, — шепчет он.
Я за эти слова готова ему простить все на свете! А на следующий день у меня в голове щелкает. Ну ладно, Юра не может обратиться к главврачу, но у меня-то самой есть язык! Как положено, записываюсь на прием. Никому из родных ничего, естественно, не говорю, что толку их обнадеживать раньше времени? Скорее всего, ничего не выгорит, но я должна хотя бы попробовать.
— М-да, Эльвира Валерьевна. Что ж вы сейчас пришли? Деньги-то все распределены. Вот если бы раньше, когда формировали бюджет… Давайте так, я еще это кое с кем обговорю, и с вами свяжутся.
— Да, конечно.
Из кабинета глава вылетаю как на крыльях. Юра задерживается, так что я еду к родителям, чей черед сегодня забирать Мишку из сада. Теперь, когда я работаю, мне сложно представить, как люди обходятся без бабушек-дедушек. Нам с ними очень повезло.
— А папа что, на работе?
— Ну, а где еще? Их компашку-то я разогнала.
— Строго ты.
— А как с ним по-другому? Это тебе не Юрочка.
— А что Юрочка — эталон? — улыбаюсь я.
— А что — нет? — мама нервно комкает полотенце. — Эля, ты, вообще, когда мне планировала сказать, что Мишка не от него?
— Тщщ, — я вскакиваю, злым взглядом давая понять, что я думаю по поводу сказанного. — Ты совсем, мам? Чего орешь?!
В тесной кухне становится вдруг неуютно. Как будто я не дома, где знакомы каждая выщерблинка на подоконнике и завиток на обоях, а в склепе.
— Прости! Чертовы нервы.
— Ну, так фильтруй как-то! Мишань, вкусный пирожочек бабуля испекла? — кричу в глубь квартиры.
— Дя. Я буду есё.
Отношу сыну пирожок, целую его перепачканные щечки. Самообладание возвращается медленно, а ведь, казалось бы, было понятно, что родители Юры обо всем доложат моим.
— А зачем бы я стала это рассказывать, мам? Это не та тема, которой приятно касаться. Мы с Юрой решили, что Мишка наш в любом случае. О чем тут говорить?
— О чем?! Эля! Дочь, нельзя быть такой беспечной.
— Да почему беспечной-то?!
— Нет, ты не подумай. Юра порядочный человек, с этим никто не спорит. Конечно, он не будет устраивать скандалов. Но ты же должна понимать. Мужчины это воспринимают очень остро. А что, если какая-то молодуха подсуетится, а?
Молодуха? Да я и себя не считаю старой.
— Мам, что за глупости? Он бесплоден. Давай не будем об этом, пожалуйста. Я тебя прошу. Мне эта история уже всю душу вынула.
— Тебе! — мама всхлипывает. — Ты только представь, в каком шоке были мы с папой. Это же — как в фильме каком-то. Кажется, так не бывает. Ты, кстати, не пыталась узнать, ну… Кто Мишкин отец.
— У Мишки один отец — это Юра. И, мам, я тебя очень прошу. Хватит. Не вынуждай меня уходить, я только пришла.
— Да ты что, Элька?! Что за глупости? Мы для тебя лучшего хотим.
— Я понимаю.
— Угу. А по поводу родительства… Может, ты и права, Эль. Зачем ворошить? Но вот с учебой ты зря. Не ко времени это.
— Восемь лет не ко времени, мама. То одно, то другое! Почему я должна ставить на себе крест?!
— А ты подумай, что с тобой станет, если Юра уйдет? Что с Мишкой? Что ни говори, а свой
