разорения владельцы закрыли половину.
Вскоре произошли события, которые привели к почти полной остановке соляных промыслов в Приуралье. Строгановы беззастенчиво обирали местных манси — вогуличей, «ясаичных» людей обращали в своих холопов. Наконец терпение манси истощилось. Лето еще не кончилось, когда «чусовские вогуличи», собравшись толпой, неожиданно напали на слободы Чусовскую и Сылвенскую.
Вскоре наступила осень, принесшая Строгановым худшие испытания. Некоторые из чусовских манси уклонились от присяги и бежали за Камень к пелымским манси.
Воинственный князек Аплыгерым после совета с Кучумом отправился ратью на Пермский край.
Максим Строганов запросил помощь у двоюродного брата Никиты, сидевшего в Орле. Но Никита приказал готовить к обороне крепость и не пожелал ослабить ее гарнизон.
Тогда Максим послал в столицу двух гонцов подряд. Первый гонец известил царя о том, что пелымский князь выжег многие его деревни, а «ныне, деи, пелымский князь с вогуличи стоит около Чюсовского острогу». Второй гонец сообщил, что с пелымским князем приходило семьсот воинов и они выжгли все их «слободки на Койве и на Обве, и на Яиве, и на Чусовой, и на Сылве деревни все выжгли».
Основательно струсивший Максим Строганов и его компаньон Семен тут же уведомили столичные власти о том, что работа на их соляных промыслах полностью прекращена. «А вогуличи (манси), — писали они, — живут блиско их слободок, а место лешее, а людем их и крестьяном из острогов выходу не дадут, и пашни тюхати и дров сечи не дают же. И приходят, деи, к им невеликие люди, украдом лошадей, коровы отганивают и людей побивают, и промысл деи у них в слободках отняли и соли варити не дают». Остановка соляных промыслов грозила Максиму Строганову банкротством.
Многократный раздел имущества торгового дома, упадок соляной торговли из-за «великого разорения», истечение срока льготы и экстренные поборы в пользу казны — все это лишило Строгановых не только прежних возможностей, но и прежней самоуверенности. Строгановы не имели сил для завоевания царства Кучума. Более того, они не могли смирить малочисленные мансийские племена Приуралья, отвергшие их власть.
Максим горько сетовал на то, что при нападении пелымцев многие их кабальные люди, холопы, задолжавший люд, наемные казаки разбежались куда глаза глядят из их слобод, острогов и «засад».
Максим просил Грозного дозволить ему набрать «охочих людей казаков», как он делал то прежде не раз. Но шла война, и власти напрягали все силы, чтобы отыскать ратных людей на Волге и Дону и послать их на западную границу.
В конце концов московские приказные разрешили Строгановым набрать «охочих людей» в пределах Пермской земли. Царская милость не слишком обрадовала Максима. Местное население было малочисленным, и набрать добровольцев тут не представлялось возможным.
Пока царскую грамоту везли из столицы на Чусовую, произошли важные перемены. Грозный заключил мир с польским королем Стефаном Баторием.
Воспользовавшись миром, Максим Строганов послал гонцов на Волгу и Яик, чтобы снова нанять на службу казацкое войско.
МИФ О РАЗБОЕ ЕРМАКА
В начале XVII века Россия пережила Смуту. Вольные казаки возглавили восставший народ и едва не завладели Москвой. Писатели Смутного времени называли взбунтовавшихся боярских холопов-казаков «злодейственными ворами» и «разбоями».
После Смуты патриарх Филарет взялся за составление истории минувших лет. По странному стечению обстоятельств патриаршие книжники начали летопись с подробного описания «сибирского взятия». Следуя официальному взгляду, они изобразили покорителя Сибири Ермака и его сотоварищей как разбойников. То был предвзятый взгляд, но летописца это не волновало. Строку за строкой записал он на страницы летописи были минувших лет: «Есть в полуденной стране река, глаголемая Дон, на нем же живяху казаки. От Дона на недальнем расстоянии — река, глаголемая Волга, на ней же казаки живяху и вороваху много: когда суда государева громяху, когда же послов кизилбашских (персидских) и бухарских купцов и иных многих громяху и побиваху. Царь же Иван, видя их злое воровство и непокорство, послал на них воевод своих и повелел их там имать и вешати; многих изымали и повесили, а прочие акк волки разбежашася; по Волге же вверх от них побегоша шестьсот человек, в них же старейшина атаман Ермак и иные многие атаманы». Убежав с Волги, Ермак с прочими ворами ушел на Каму к Строгановым, а оттуда в Сибирь.
Так наложил историю Сибирского похода московский летописец. Но он писал через пятьдесят лет после гибели Ермака, и ему явно изменила память.
Подлинные книги Посольского приказа подтверждают факт нападения волжских казаков на персидских послов. Но на основании того же источника можно установить с полной достоверностью, что персы были ограблены через три года после гибели покорителя Сибири. А значит, Ермак не имел никакого отношения к разбойному нападению, которое приписал ему летописец.
Предания о «грабежах» Ермака на Волге широко отразились в фольклоре. Но тут они приобрели совсем иной смысл, нежели в официозных источниках. К исходу XVII века у Ермака появился «соперник» — Степан Разин. Рассказы о разинских разбойных нападениях на Волге оказали заметное влияние на развитие легенды о Ермаке. В фольклорных произведениях начальный этап сибирской экспедиции Ермака стал живо напоминать начало Разинщины. Наиболее четко фольклорные мотивы отразились в Краткой кунгурской летописи, написанной рукою замечательного тобольского историка Семена Ремезова. Согласно летописи, Ермак поначалу будто бы действовал в «скопе» с 5000 человек. Затем он уже с 7000 человек пограбил персидских послов и решил идти в поход на Каспий. Царь послал стольника Мурашкина вешать «воров». Тогда-то Ермак и его дружина задумали «бежать в Сибирь разбивать». В приведенном рассказе все вымышлено: и имя стольника Мурашкина, и данные о численности «скопа» Ермака, и сведения о нападении на послов.
Предания о Ермаке пополнились красочными подробностями в записках иностранцев, побывавших в России во второй половине XVII века.
Молодой голландский географ Николас Витсен ездил в Москву в свите голландских послов. Человек любознательный, Витсен под видом купца тайно пробрался в монастырь к опальному патриарху Никону. Но особый интерес он проявлял к личности Ермака и истории заселения Сибири. Со слов русских Витсен записал такое предание о Ермаке: «Отправился он с шайкой на грабеж на реку Волгу и разбил несколько стругов, принадлежавших царю, и вот на всех местах по этому случаю было отдано приказание преследовать Ермака и изловить его. Но он с предаными товарищами бежал по реке Каме на реку Чусовую», Как видно, Витсен получил сведения от русских официальных лиц. Записанный им рассказ как две капли воды напоминал версию столичной летописи.
Витсен узнал, что казакам Ермака помогал знатный купец Строганов: «…ничего
