class="p1">Лита была его правой рукой. Напарником. Опорой.
Другом.
— Лита…
Скальд развернул ее письмо, и перед глазами поплыли обрывочные строчки и фразы:
«Дорогой Скальд».
«Прошу тебя, пойми меня правильно. Мне стало сложно».
«Много раз я пыталась забыть тебя, не думать о тебе, не вспоминать ночами».
«Я всеми силами хотела разлюбить тебя, но не смогла».
«Я просто любила тебя».
«Сложнее было оставаться рядом с тобой, видя правду перед глазами: ты не любишь меня».
«В какой-то момент это стало невыносимо. Как можно так долго и сильно любить, но не быть любимой?»
«Как можно любить так сильно и нежно, но знать, что не встретишь любви в ответ? Это начало разрушать меня изнутри».
«Чувства давили на меня неимоверным грузом, а я продолжала его нести, нести».
«Я знаю, что не смогу стать частью твоей будущей семьи, как бы ни хотела. И мои сильные чувства к тебе мешают мне работать рядом с тобой».
«Прости меня, Скальд. Прости меня за мою любовь к тебе. Она оказалась сильнее меня самой».
«Прости, Скальд. Прости за любовь. Я не виню тебя. Я говорю тебе спасибо за все, за каждый день моей любви к тебе. Я благодарна тебе».
«Будь счастлив, Скальд. И прощай».
«Всегда любившая тебя, твоя Лита».
— Лита…
Его губы, смазанные выпивкой, коснулись бумаги.
Скальд бережно сложил листок бумаги и вернул его на место, задвинув ящик.
И потом он подумал об Элен. О том, как она сражалась рядом с ним. О том, как он лечил ее после битвы с Алойшем. О том, как она обняла его, когда они встретились после битвы в Глубинах Пепла. О том, как она следила за ним ночью, смотрела, как он выкапывает гроб Натаниэля. О том, как она поцеловала его в спину.
Она была здесь. Рядом с ним. Он не забудет ее слова: «Я с тобой, слышишь? Ты не одинок. Я помогу тебе во всем, Скальд. Во всем. Я не оставлю тебя. Никогда».
— Элен…
Из глаз Скальда потекли слезы.
Он попытался встать. Это вышло у него не сразу. Ему стало стыдно думать об Элен и Лите, зная, что его родной сын сейчас находится в руках Верховной Матери Мелисенты.
«Ты слишком слаб, Скальд».
— Чертова сука!
«Тебе не под силу вернуть Ната. Он мой».
— Я не отдам его тебе!
Скальд поднялся на ноги и поплелся к дверям. Позабыв о мече, он спустился вниз. И вышел за дверь во тьму зимы.
Он оставил Элен, Матео и Беатрис во сне. Не потревожив их, Скальд опять вышел в город в одиночку.
И ноги понесли его к Пляжу.
Он шел среди пустых улиц. Среди заснеженных дорог. Среди темноты, властвующей в Перламутр-Бич.
Ветер. Снег. Холод.
Скальд двигался дальше, задаваясь лишь одним вопросом:
— Как Натаниэль смог выжить?
Он ясно помнил его трупик на своих руках. Младенец не дышал. Не подавал признаков жизни. Но он жив! Гроб пуст. Теперь Скальд знает об этом точно.
Сомнений нет.
Тот мальчик — его Натаниэль. Его сын.
Сын Силисты…
— Нат… как тебе это удалось?
Пляж покрыт снежной пеленой.
Скальд шел вдоль дороги, пока не наткнулся на скромный магазинчик с названием «Глубоководье».
Скальд остановился и посмотрел внутрь.
Дверь оказалась открыта. И он вошел: зазвенели дельфины-колокольчики.
«Глубоководье» принадлежало Альбедо Эрнандесу. Он ушел работать в магазин после того, как оставил свою работу в Ордене Печатей семь лет назад. Альбедо взялся за воспитание Энтони. Он рос здесь. Помогал дяде. Носил товары. Забегал на перекус.
Скальд смотрел на пыль на прилавках. Тишина.
Под стеклом — рыбацкие принадлежности. Крючки, снасти, удочки. Очки и трубки для подводных заплывов. Все для дайвинга. Доски для серфинга. Водолазные костюмы. И много-много всего.
Скальд, глядя на все это, видел лишь одну картину: Каратель протыкает спину Альбедо Эрнандеса оскверненными семиотиками. Мечи пронзают тело Альбедо и вместе с ним — тело самого Карателя. Но Несущий Погибель не чувствует боли. Он вынимает клинки. Альбедо пятится к краю каменного моста.
Каратель сбрасывает меч Альбедо в бездну. Подходит к тому, кого называл дядей. И один удар ногой сталкивает раненного Альбедо в пропасть Глубин Пепла.
Скальда снова начали душить слезы. Племянник и дядя — были одной маленькой семьей. Они поддерживали друг друга. Помогали. Заботились друг о друге. Альбедо растил Энтони, как собственного сына.
И из него сделали настоящее чудовище. Прежний Энтони исчез. Его больше нет.
Он где-то далеко… заточен глубоко внутри Карателя.
Верховная Матерь погубила их. Энтони. Альбедо. И всю семью Эрнандес.
— Почему они мертвы… ты еще жива?
Не в силах оставаться дольше в стенах «Глубоководья», Скальд вышел на Пляж. Ноги понесли его к морю.
Незримый барьер, установленный по приказу Людо Ксавьера, разрушен. Гринштейн, придя к власти, отключил завесу, перекрывавшую жителям Перламутр-Бич путь в Сапфировое море.
Сейчас в барьере не осталось нужды.
Скальд зашел в воду. И стал идти дальше, заходя все глубже и глубже.
Когда волны хлестали его в грудь, Скальд окунул голову в ледяную воду. Он хотел задохнуться. Хотел перестать дышать.
Быть может… хотел умереть?
Но ничего не вышло. Не сумев убить себя в воде, Скальд высунул голову под ледяной ветер и закричал — так громко и так отчаянно, как кричал лишь один раз — в день смерти Силисты.
Обмокнув до нитки, Скальд выбрался из воды и побрел дальше по Пляжу. Ноги перебирали песок и снег. Скальд почти падал, но всякий раз удерживался.
Ему хотелось упасть. Хотелось исчезнуть. Хотелось уйти прочь из этого мира.
«Как мне вернуть Ната? Как одолеть ее? Что я могу сделать? Что я вообще могу?».
Скальд наткнулся на Колодец.
Это был заброшенный Колодец, на который жители города перестали обращать внимание, не подозревая о том, что долгие годы там, на глубине, существовал портал, ведущий во владения ведьмы сов — Присциллы Пирс — Призрака Перламутра. Скальд никогда не забудет, как оказался там, прикованный цепями к стене пещеры. Айседора и Энтони спасли его. В тот день он мог увидеть Мелисенту, но встреча не состоялась.
Верховная Матерь сама нашла его, когда пожелала.
Скальд сел на край каменного Колодца. Спутанные мысли накатывали на него. И сон тоже. Кошмар вышел. И Скальд хотел спать.
Прямо здесь. Прямо сейчас.
— За что мне это все?.. За что?
Скальд покачнулся, но из последних сил вцепился в край Колодца и удержался.
— Как мне пройти через это?
Его тело перестало слушаться разум. Оно снова покачнулось, и на этот раз сил в руках
