Сейчас мне стало намного страшнее. Рашид развернул машину, и мы поехали обратно. Меня пугало его молчание. Тяжёлым гнётом оно давило на меня, усиливая дрожь в груди.
«Что творится в его голове? — гадала я, искоса посматривая в его сторону. — Он просто зол или уже задумал сделать со мной нечто ужасное?»
Своими догадками я напугала себя только сильнее. Приняв повторное поражение, мне не оставалось ничего другого, как осознать допущенные ошибки: было глупо идти вдоль дороги. Могла выбрать другой путь — запутать следы, передвигаться не так открыто. И вот я снова провожала взглядом потерянную свободу. Увижусь ли я с ней когда-нибудь? Из недолгой светлой реальности меня опять возвратили в беспросветный кошмар.
Рашид оставался тихим ровно до того момента, пока мы не оказались в его комнате. Дверь за моей спиной закрылась, и тут он выпустил демона, таящегося внутри. От одного его взгляда у меня подкосились ноги. Его лицо покраснело от закипавшего гнева. На мгновение мне показалось, что пройдёт ещё секунда, и он разорвёт меня на части, и жить мне осталось недолго. Страх сжёг все силы. Ослабевшая, я отшатнулась назад и прижалась спиной к двери.
— Разве я не был к тебе добр?! Разве не относился к тебе, как к принцессе?! — закричал он, а потом схватил меня за волосы.
— Рашид! Прошу, прекрати! — Слезы застилали глаза. — Я ценю всё, что ты для меня делал.
— Тогда почему ты сбежала от меня? Коварно, посреди ночи! Воткнула мне нож в спину!
— Нет, всё не так! Ты накричал на меня ночью, помнишь? Ты был сильно рассержен из-за такой мелочи! Я подумала, что ты меня совсем не любишь, и обиделась.
Он перестал смотреть на меня свысока и опустился на колени.
— Если бы я не любил тебя, Айлин, ты уже давно перестала бы дышать! Как ты могла такое подумать? — Он схватил меня за плечи. — Я ненавижу европейцев и американцев! Они презирают нашу веру и нас, но всё равно приезжают в нашу страну толпами, будто это музей. Перебил бы их всех, если бы мог! Но тебя я никогда не относил к их числу.
Этой непонятной ненавистью было пропитано каждое его слово. Он уже не кричал, а говорил тише, но безжалостные глаза продолжали вселять в меня неистовый ужас.
«Неужели он и правда настолько влюблён, что не понимает истинную причину моего побега? Он вернул меня, как капризную непослушную жену, а не пленницу, которая сбежала в ночи» — это недоумение удивляло и одновременно давало новый шанс.
— Не будь ко мне так строг, Рашид! Никто никогда не кричал на меня, даже отец. Пожалуйста, не кричи на меня больше! Как я рада, что ты вернулся за мной! Значит, тебе не всё равно… — Мои руки обвили его шею. Тогда он успокоился и прижал меня к себе.
Будучи откровенной с самой собой, я признавала, что примирение — наилучший исход в данной ситуации.
Мне удалось погасить его гнев, удалось избежать самого страшного и заслужить прощение. Мать и братья просили Рашида отправить меня — европейскую лгунью — куда-нибудь подальше от их дома. Теперь их головы окончательно прояснились.
— Моей семье трудно понять, почему ради тебя я предал свои идеалы. По их мнению, я должен тебя ненавидеть, — говорил он, глядя мне в глаза. — Но ты единственная, для кого стоило сделать исключение.
Разум Рашида оставался затуманен моей ложью и красотой, силу которой я раньше определённо недооценивала. Вот только отныне он намеревался беречь меня ещё сильнее. Теперь моя комната превратилась в клетку: решётка на окне появилась всего через несколько часов после моего «чудесного» возвращения. Рашид пребывал в абсолютном спокойствии, и всё оттого, что его птичка больше не сможет улететь. Эта решётка вселила в мою душу отчаяние. Увидев её, надежда, появившаяся несколько минут назад, мгновенно исчезла.
— Для чего нужны были усилия, если отсюда всё равно не выбраться? — спросила я ту Елену, которая так сильно хотела жить и просила не сдаваться. — Выход из окна перекрыт, дверь комнаты заперта — тупик!
Я подошла к окну и взялась обеими руками за решётку, не сумев сдержать душевной боли. Никогда не плакала так много, как теперь. Вместе со слезами моё сердце покидала надежда. Неприступная преграда словно нашёптывала: «Ты больше никогда не покинешь эту комнату! Выхода нет!»
Мысли снова вернулись к моей семье. Возможно, они уже сдались, или же сердце мамы не выдержало, и она умерла, не сумев пережить это потрясение. У отца есть его новая семья. Так или иначе, он останется стоек. А вот Роза — моя маленькая сестрёнка… такая хрупкая, совсем юная… Что будет с ней? Моё исчезновение убило их всех! Но, если мои доводы — ошибка, их жизни изменились навсегда. Я глубоко надеялась, что родные смогут смириться, ведь я больше не вернусь и не смогу быть рядом.
Разум снова повторял: «Выхода нет!» Нужно было плюнуть Рашиду в лицо, чтобы он убил меня прямо в торговом центре, тогда не пришлось бы напрасно страдать.
Глубокое отчаяние — последняя стадия, отделяющая жизнь от смерти. Я отпустила решётку и медленно направилась в ванную комнату. Посмотрев в зеркало, увидела в отражении девушку с уставшими и холодными, как лёд, глазами — абсолютная пустота, без единой доли страха и прежней воли к жизни.
Отведя взгляд от зеркала, я стала рассматривать предметы: расчёска, зубная щётка, мочалка, мыло, маленькая женская бритва — стандартный набор. Но для того, что я задумала, все они совершенно бесполезны. И тут я обратила внимание на широкий устойчивый стакан из толстого матового стекла, в котором и стояли все эти принадлежности. Решительно и быстро я прикрыла дверь, схватила стакан, швырнув на пол содержимое, и сильно ударила его о кафельную стену. Будто сахарный, он раскололся на множество осколков, но самый главный остался в моей руке — донышко, с торчавшим куском острого, как нож, стекла. Несколько секунд я просто смотрела на него туманным из-за слёз взглядом, а потом опустилась на коврик и поднесла осколок к запястью.
— Уилл, дорогой, скоро мы снова встретимся! — Я была готова немедленно прекратить свои мучения. — Мама, прости меня…
По щеке скатилась последняя слеза. Меня больше ничто не останавливало.
Глава двадцатая
Насколько в действительности коварно и жестоко отчаяние — может понять лишь тот, кто пережил его. В обличии невидимого гостя оно медленно подкрадывается к тем, чьи души ослаблены непростыми обстоятельствами жизни, и, внушая разуму угнетающие мысли, отчаяние предлагает положить всему конец — просто исчезнуть из этого мира.
Я устала быть в заточении, а каждое прикосновение Рашида, подобно ножу, раз за разом врезалось в моё тело. Не осталось ни одной причины оставаться сильной, но моя рука была тверда перед тем, на что я решилась.
— Остановитесь! — В ванную неожиданно вбежал Юсуф и осторожно забрал осколок из моей руки.
В этот момент я очнулась. Туман, окутавший разум, исчез, и я горько расплакалась, осознав, что едва не ступила на порог смерти.
