самоудовлетворением, а онанизм озлобляет.
Если наказание еще больше озлобляет преступника, много ли смысла в нем?
Даже в годы массовых репрессий мужские и женские зоны ставили рядом. А довольно часто мужчин и женщин содержали в одной зоне. И никакой униформы не было. Ни черного цвета, никакого-то другого. Заключенные были одеты во все своё. В то время их даже не стригли наголо!
Эта стрижка — самое простое унижение, входящее в понятие «тяжесть наказание», которое ничего не стоит отменить. И кое-где начальники колоний идут на это, добиваясь ощутимого результата. Заключенные, больше похожие на себя, начинают чувствовать свое человеческое достоинство и соответственно себя вести.
Вот где соль! Чем меньше наказание унижает заключенного, тем больше в нем воспитывающего воздействия.
Наказание лишением свободы, возможности видеть близких — вполне достаточная кара. Присоединение к этой каре каких-то других, унижающих наказаний, превращают эту главную кару в издевательство.
Нужны ли комментарии?
У нас декларируется перевоспитание преступников через труд. Заключенные валят лес, шьют рукавицы и телогрейки и т. п. В результате рецидив сегодня — 48 %. Кстати, почти вдвое выше, чем в 1988 году…
В США не верят в исправление через труд, отсидка там — только кара и никакой трудотерапии. При этом в тюрьмах выпускается 30 % всех компьютеров и сложного авиационного и медицинского оборудования. В результате рецидив там 50–60 %.
Как кормят в наших колониях, читателю наверняка известно. В тюрьмах США тоже не ресторан. Но раз в день — мясное, два раза — овощи, сколько хочешь. Раз в день — апельсин, яблоко или банан
В ком «сидит» преступник
МВД и ФСИН занимаются профилактикой преступлений. Но чаще всего на той стадии превращения человека в правонарушителя, когда он уже попал в поле зрения сотрудников правоохраны.
Между тем, первые признаки того, что в человеке «сидит» преступник, можно обнаружить гораздо раньше.
Если бы эти признаки знали все люди, они могли бы вовремя обратиться в полицию. Только в этом случае особое значение имеет доверие людей к полиции. Слишком уж интимны некоторые из этих признаков.
Итак, потенциальный преступник… ребенок, подросток, юноша, взрослый:
Не любит учиться, ненавидит школу и учителей. Во множестве случаев это олигофрен или перенесший родовую травму.
Не любит читать, не может научиться правильно писать на родном языке.
Склонен к мелкой пакости исподтишка. Жесток к слабым сверстникам, животным, птицам.
Не чувствует любви к родителям. В некоторых случаях желает им смерти.
Неодолимо тянется к улице, к себе подобным сверстника, хотя и там ему плохо, если он не занимает лидирующей позиции.
Груб с девочками, вообще не уважает (презирает) женский пол.
Похотлив, страдает сексуальными расстройствами.
При просмотре детективного фильма всегда на стороне преступников.
Попадается на мелких присвоениях и кражах.
Гедонист, раб своих страстей и удовольствий.
Занимается какой-то работой исключительно по обязанности и спустя рукава.
Не хочет иметь детей, а если они все же появляются, равнодушен к ним, но прячет это равнодушие.
Если его ребенок — девочка, любит поиграть с ней, испытывая потребность касаться, трогать, тискать. Увлекаясь, забывает, что эта «забава» может броситься в глаза окружающим.
Если эта девочка — падчерица, можно почти со 100-процентной вероятностью предсказать, что будет растлевать ее, изображая отцовскую любовь.
Но здесь требуется оговорка.
Будущему преступнику вовсе не обязательно сочетать в себе весь набор этих признаков. Вполне достаточно половины или какой-то части.
Педагогические извращения
Между прочим, один метод Макаренко применяется у нас достаточно широко. В особенности там, где делается ставка на самоуправление и руководство каким-то коллективом с помощью актива. В колониях для несовершеннолетних.
Макаренко в последние годы работы «отказался от профессиональных педагогов, вся воспитательная работа велась старшими коммунарами». Выдвигал во главу первичного коллектива «наиболее блатного» мальчика, «способного держать все в руках: командовать, настаивать, нажимать».
В точности то же самое делается у нас в колониях, а еще недавно делалось в армии и даже в некоторых школах. Власть над коллективом передавалась наиболее сильным и властным подросткам и юношам.
У Макаренко такая передача власти имела цель — поддержание режима. Но и у его сегодняшних «последователей» та же цель. Только у них, как правило, порядок держится на грубости, издевательствах и насилии. А у Макаренко избиение товарища считалось страшным преступлением, за которое изгоняли из коммуны. Опираясь на актив, он стремился к созданию коллектива, напоминающего семью, с заботой о слабых и младших, «с самыми нежными товарищескими отношениями». А у «последователей» что творится — в тех же колониях? И что вытворяли в армии «деды»? Наш национальный позор, который привел к временному падению престижа службы в армии, — на совести армейских командиров.
Макаренко опирался на актив, члены которого «имели много недостатков». Но он же не допускал никаких привилегий для этого актива, считая, что это приводит к его гниению. А у нас? Все наоборот! По Макаренко наказывать нужно не худших, а лучших — за каждый пустяк. А у нас? И здесь наоборот! Иногда (иногда!), не зная, как отреагировать на какой-то проступок, Макаренко делал вид, что не заметил его. Но потом всегда брал своеобразный педагогический реванш, и проступок этот не оставлял безнаказанным. А у нас? У нас воспитатель может систематически «не замечать» бесчинств активистов — для своего же спокойствия и безделья.
Удивительная вещь. Ради якобы перевоспитания «педагоги» в погонах и без погон запросто совершают по сути самое настоящее преступление. А ведь так оно и есть.
Уничтожение смыслов
По Интернету гуляют «Девять правил семейного воспитания». Тысячи родителей следуют им.
1. «Я доверяю тебе». Важно подчеркивать, что вы видите в ребенке не просто несмышленого малыша, а надежного товарища, друга. Отношение, как ко взрослому, формирует у маленького человека стремление быть достойным, не подорвать мнение окружающих о себе, свой авторитет.
2. «Я люблю тебя!» Находите в суете ежедневных больших и маленьких дела время на то, чтобы напомнить ребенку, как вы его любите. Даже если вам кажется, что ваше чадо уже
