драться. Тогда и деньги сохранились бы, и друга спасла. А тут «шляпа» какая-то происходит. Бегуны, блин!!!
Сижу в тесной трубе и пялюсь на это непотребство. Желание плюнуть и уйти всё сильнее. Но хорошо-таки, что сразу не ушла, потому что самое интересное началось немного погодя. Нет, в плане тренировок ничего не изменилось, толпа придурков как бегала, так и продолжала бегать. Просто случилось то, что в очередной раз круто изменило мою жизнь.
А именно – случился Грол. Вот что заставило его именно сегодня снова выйти в народ? Уверена, что он не специально так подгадывал. Кто мы такие – что я, что Шнырь? Одни из многих, кто трудится на его благосостояние и цели. Ну да, меня он знает, сам лично смотрел, когда угодила на свалку. И даже в один из своих выходов в народ как-то похвалил за продуктивную работу. Было такое, не спорю. Но в остальном-то кто мы? Да никто. Для него – никто.
А вот поди ж ты. Только успели накосячить, как он тут как тут. Провидец, что ли? Или кто-то из своих был на базарной площади и видел наш конфликт? Могло такое быть? Да почему ж нет? Вполне себе версия. Однако даже если так, не стал бы он спускаться из города к нам, чтобы лично наказать: не того полёта птицы. Дал бы распоряжение, и кто надо с нами разобрался бы успешно от его имени. А то и вообще без него обошлись бы. Смысл тревожить главного, отвлекать от нужных дел, дабы проучить двух нерадивых босяков? Бред полнейший.
И тем не менее вот он. Вернее, сначала в зал вошли двое в тёмно-синих новеньких комбинезонах. Что-то сказали старшему, исполняющему, видимо, обязанности тренера, потому что именно он покрикивал на пацанов во время бега. Тот пальцем указал на Шныря. Двое одинаковых парней схватили бедолагу и не церемонясь куда-то поволокли.
«Да что ж за день-то такой?» – мелькнула у меня мысль. Я, открыв изнутри решётку, не задумываясь, вывалилась из вентиляционной трубы. Высота была около трёх метров, но эти двое угрожали моему единственному другу. Думать некогда было. Я тогда мало думала – речь не про конкретно тот момент, а вообще. Там больше инстинкты работали, причём не самые лучшие. Я боялась. Боялась вновь остаться одна, если Шныря накажут. А как наказывает Грол, прекрасно знала.
– Оставьте его! Это я виновата!
Пусть лучше меня накажут. Мне терять неч…
– О, вот и вторая. Тебя-то нам и надо, – обрадовался один из синих.
– Во даёт, блоха мелкая, – восхитился тренер. – Я ж её прогнал, а она в вентиляцию просочилась.
Крепкой рукой меня ухватили за шкварник. Я брыкалась и лягалась. Почему-то вдруг такая злость взяла, такая ярость обуяла. Мне б хоть разок стукнуть обидчика. Дайте только шанс, и пущу в ход зубы. Однако ж, как и всегда, шанса мне не предоставили. Шнырь и сам покорно шёл, изредка подталкиваемый в спину, а меня несли почти на вытянутой руке, и как бы я ни извивалась, достать до супостата не получалось.
Конвоировали по коридорам, к слову, недолго, минут пятнадцать. И вот наконец поставили пред ясны очи Учителя. Хотя какие там очи? Тёмная пластина визора зловеще поблёскивала, ну и страшнючая рожа безобразно скалилась в улыбке. Или то была не улыбка?
Двое из ларца, успешно выполнив работу по доставке обвиняемых, встали возле дверей, по обе стороны.
– От они, соколики! – радушно так раскинул руки Грол. – От они, красавцы! Прямо гордость распирает.
Шнырь стоял и, похоже, даже дышал через раз. А мне плевать было. Ну убьёт, и что? Может, так даже лучше станет. Потому что я не хочу тут жить, на помойке этой, и сидеть каждый день с протянутой рукой. В приют тоже не хочу, но и здесь мне не место. Я это знаю, чувствую! Потому НЕ ХОЧУ и НЕ ЖЕЛАЮ!
– Меня наказывай, – говорю, зло глядя на нашего хозяина. – Шнырь ни при чём, это я виновата.
– Вот оно ка-а-ак?! И в чём заключается вина?
Молчу. Соплю в две дырки.
– Чего замолкла? Раз начала, договаривай.
– Не слушайте её, Учитель. Не виновата она, – встрял дружбан. – Это я на деньги играл…
Грол заржал в голос. Двое из ларца тоже хмыкали у своих дверей, сдерживаясь, чтобы не засмеяться. Им не положено, они на работе.
– Вот так вот. Ещё допрос не начал, а вы уже раскололись до самой жопы. Вообще-то я не знал, что вы нарушители моих приказов. Мне сказали, что была стычка с парнями Бирюка.
Молчим подавленно. До обоих дошло, что не по поводу нарушения дёрнули. Это ж надо так обгадиться на ровном месте. Ну вот кто за язык тянул? Может быть, и удалось бы отвертеться. Наврали б с три короба чего-нибудь. А теперь… А теперь всё. Отвечать придётся.
«Вот же дурища-а-а!» – мелькнула в голове мысль. Жаль, что запоздалая.
– Тогда понятно, чего от вас пацаны хотели. Выиграли, что ли?
Молчим.
– И много?
– Почти четыре сотни, – шепчет парень.
– Некисло так. – Рожа Учителя изображает удивление. – И как у тебя вышло обуть опытного каталу? Он же на пристенке собаку съел.
– Не я, – бурчит мой напарник, – она Зака сделала. Я-то как раз проигрался.
Учитель аж присвистнул и вперил в меня свою буркалину. Посверлил с минуту и вновь расплылся в улыбке.
– Видали, пацаны, какие самородки к нам на помойку выбрасывают? – Это он тем, что у дверей стоят, сказал. – Вот только что-то не верится.
– Да у неё биток летит словно намагниченный. Падает туда, куда она захочет, – вскинулся пацан, доказывая свою правоту.
– А мы сейчас проверим твои слова. Есть битки?
Шнырь кивнул и вытащил из кармана десяток кругляшей.
– Дай ей.
Круглые предметы, напоминающие своей формой древние монеты, перекочевали ко мне в ладошку. Я же стою и тупо лупаю глазами. Вот ни фига не понимаю. Мы что, сейчас на деньги играть станем? Тоже, нашли время!
Но Грол, как оказалось, совсем не про игру думал.
– Я называю предметы в этой комнате, а ты, – это он мне, – быстро их находишь и стараешься попасть битком. Задача ясна?
Неуверенно киваю.
– Пепельница!
Звяк.
– Стакан!
Дзынь.
Учитель с задумчивым видом берёт тот самый стакан со стола и удивлённо заглядывает в него. Потом вытряхивает кругляш на ладонь. Переводит взгляд на стакан, потом на меня и вдруг бросает его. В смысле стакан. Тот кувыркается в воздухе. Но вместе с броском снова звучит та же команда:
– Стакан!
Сложно было. Предмет-то кувыркается. Просто попасть внутрь неподвижного
