class="p1">— Ты принесешь мне в подарок украшение из янтаря?
— Принесу все, что ты пожелаешь.
Арелла прижалась к его боку.
— Славно, — повторила она, положив голову ему на плечо. — А белое шелковое платье? Я надену его на пир в честь праздника полной луны.
— Принесу и платье. Засыпай.
Глава вторая. Эрфиан
1685 год до нашей эры
Деревня янтарных Жрецов
— Как странно. Все только и говорят, что о сегодняшнем празднике. Ты чувствуешь что-то особенное, Эрфиан?
— Для вас с сестрой это важный день. После церемонии посвящения вы станете частью семьи янтарных Жрецов.
— Почему меня, родившегося Жрецом, должны куда-то посвящать?..
Эрфиан знал, что ответа Нааман не ждет, и промолчал. Они сидели на одном из покрытых мягкой травой холмов и смотрели на деревню. Охотники возвращались из леса с пойманной дичью, виноделы несли кувшины, а слуги — корзины с фруктами. Еды было столько, что, казалось, на праздник соберется все население пустыни. Пир обещал быть веселым и пышным: Нааман, наследник Жреца Нориэля, и его сестра Энлиль встретили пятнадцатую весну.
— Как в твои времена проводили праздники, Эрфиан?
— Так же торжественно, как и сегодня, дитя.
— А как ты провел свой праздник?
— Мы отправлялись на одну из священных полян, брали с собой ритуальный кинжал и с его помощью остригали волосы. — Эрфиан прикоснулся к шее, показывая длину прядей. — Юношам до этого дня стричь волосы запрещалось. Мы возносили молитву первым богам и возвращались в деревню на пир. Кое-кто отдавал остриженные пряди шаманам человеческих племен, а кое-кто — Сновидцам.
В янтарных глазах Наамана читалось недоумение.
— Сновидцам? Зачем?..
— Они делают особые амулеты. Если эльф становится воином, то волосы больше не стрижет, а медальон хранит при себе. Многие верят, что он дарует благословение богов.
— А у тебя есть такой?
— Нет, дитя. Я решил, что благословение чужих богов мне ни к чему.
— Чье же благословение тебе по душе, коли так?
— На свете есть много храмов и культов, но сила, которую они называют богом, одна.
Юноша наклонился и погладил ладонью траву под ногами. Наставники говорили, что сын Нориэля преуспевает во всем, за что берется. Боевая магия, владение оружием, языки, целительство. К старшим детям в семье Жрецов предъявляли высокие требования, а к наследникам — тем более. Мальчику с детства внушали, что он займет место отца. А, значит, должен быть достойным обруча Жреца. То есть, лучшим.
В то время как остальные дети могли бегать по лесу, Нааман усваивал очередную науку или сидел на пиру, слушая взрослые разговоры. Скоро он получит парные клинки из рук матери и пурпурный плащ. И — кто знает — изъявит желание стать воином. Или присоединится к целителям. А, может, и к хранителям знаний. Нориэль и Царсина позаботились о том, чтобы мальчик умел все и не боялся сложностей, он был готов получить обруч отца хоть завтра, но Жрец еще молод и полон сил. Чем будет заниматься его сын до того момента, как сядет во главе совета? У Наамана не было ответа на этот вопрос. Ему одинаково сильно хотелось заниматься всем, а поэтому он не мог найти своего места. Он не говорил об этом вслух, но мысли отражались на его лице, и в эти моменты молодой эльф, почти мальчик, становился похожим на старика.
— Ты не веришь в первых богов? — нарушил молчание Нааман.
— Мы говорим об одной и той же силе, дитя. Просто называем ее разными именами. Кроме того, сила эта не нуждается в нашей вере. Она будет существовать даже в том случае, если от нее отмахнутся оба мира.
— Это наше предназначение?
— Не могу сказать. Каждый из нас должен постичь ее сам.
— Ты постиг ее во время путешествий?
— Сегодня мы думаем, что постигли, завтра понимаем, что это не так, потому что она открывает нам новую грань. Здесь обретение не так важно, как поиск.
— Но когда-нибудь мы обретаем.
— Ты прав. — Эрфиан встал. — Нам пора. Скоро начнется праздник, вам с Энлиль нужно переодеться, а я должен поговорить с твоим отцом до того, как гости соберутся у стола.
* * *
— Тебя не было весь день. Где можно пропадать так долго?..
Арелла сидела на подушках с усталым видом. Одна из служанок заплетала ее волосы в косу, а вторая готовила праздничный наряд из алого шелка. Эрфиан, устроившийся на расстоянии вытянутой руки от нее, прикрыл глаза. Можно было объяснить, что сегодня он вот уже в который раз поднялся до рассвета, а прошлой ночью не сомкнул глаз, обсуждая с Царсиной не складывающиеся отношения с королем Ниньясом, но она не поймет. Он мог приносить ей ворохи дорогих тканей, наполненные драгоценностями сундуки и кувшины с благовонными маслами, но это ничего не изменит. Когда-то она была молчаливым украшением этого шатра, и ее упреки даже забавляли Эрфиана, но проблем в деревне и извне прибавлялось, работать приходилось все больше, а спать — все меньше. Женщина в такую жизнь вписывалась с трудом. А женщина, от которой он после тяжелого дня слышал просьбы купить ей что-нибудь особенное и вопросы о том, где он пропадал — и подавно.
— Я был занят.
— Разве ты имеешь отношение к празднику? Мне казалось, что это касается только жреческой семьи. Ай, Кантара! Ты хочешь вырвать мне волосы?!
— Прости, госпожа, — пробормотала служанка.
— Я просила две алые ленты. И где черный жемчуг?
— У госпожи темные волосы, будет лучше, если я вплету в ее косу белый жемчуг.
Арелла надменно поджала губы.
— Я сама решу, что мне идет, а что нет. Поменьше говори и побыстрее работай.
— Прекрати, — сказал Эрфиан.
Эльфийка приоткрыла губы, тронутые алой краской, и захлопала ресницами.
— Что?..
— Прекрати говорить в таком тоне с моей служанкой. Она не обязана заплетать тебе косу. Если она захочет, то уйдет отсюда хоть завтра, хоть прямо сейчас.
— Госпожа не обидела меня, — возразила Кантара. — Она была права. Я сказала лишнее.
— Это не дает ей права решать, когда ты должна говорить, а когда
