Маркус широко осклабился в ответ. Мне захотелось надавать самой себе пинков за то, что я пошла к доктору-женщине.
— Мне раздеться? — спросила я, чтобы помешать Джен и дальше очаровывать Маркуса.
— Нет, я думаю, что сначала мы просто поговорим. Я выясню состояние вашего здоровья и отвечу на все вопросы. Уверена, что у вас их множество.
— Да, — сказала я, хотя на самом деле у меня не было ни одного. Разве что хотелось узнать, можно ли иногда пить кофе и вино.
Джен села напротив нас, придвинулась ближе вместе со стулом, положила мою карточку на старомодный деревянный столик и сказала:
— Итак, вы помните, когда у вас в последний раз началась менструация?
— Да, — ответила я. Хорошо, что в тот день догадалась отметить дату на календаре. — Восьмого августа.
Она сделала пометку, и я увидела огромное кольцо с изумрудом на ее пальце. Да на ней драгоценностей самое меньшее, на сто тысяч долларов. Готова поклясться, она помолвлена с каким-нибудь немолодым, седовласым хирургом. Я вдруг подумала о собственном обручальном кольце, которое сначала планировала продать, но потом решила, что куда круче прийти в женскую консультацию со своим возлюбленным, чем с мужем. Я буду совсем как кинозвезда. Почти никто из них не выходит замуж, что не мешает им заводить детей.
— И когда малыш родится? — спросила я, зная, что это будет где-то в начале мая, но мне хотелось услышать более точную дату.
Джен достала листок бумаги, принялась что-то черкать, искоса поглядывая на календарь, и наконец, изрекла:
— Приблизительная дата родов — второе мая.
Второго мая Дексу стукнет тридцать пять. Я взглянула на Маркуса, которому эта дата ровным счетом ничего не говорила. Просто удивительно, как редко парни помнят, когда у их друзей дни рождения. И тогда я обратилась к Джен и Маркусу:
— Надеюсь, что роды чуть запоздают… или произойдут раньше… потому, что второе мая — день рождения моего бывшего жениха.
Маркус вытаращил глаза и покачал головой, а доктор Стейн засмеялась и уверила меня, что только один ребенок из десяти рождается в предсказанный день.
— Почему? — спросила я.
Джен на секунду задумалась — не слишком хороший знак, если такой простой вопрос поставил ее в тупик, — а потом сказала:
— Точную дату определить невозможно.
— Ага, — сказала я, подумав, что женщина постарше дала бы мне куда более убедительный ответ. Или пусть даже такая же молодая, но менее привлекательная. Некрасивые девушки обычно усердно учатся. Уверена, что Джен была не самой примерной студенткой. Думаю, что ее вообще бы здесь не было, если бы не дружок-хирург. — Понятно.
— Итак, — бодро продолжила Джен, — я бы хотела посмотреть вашу медицинскую карту и задать несколько вопросов.
— Конечно, — ответила я и увидела, как Маркус пялится на ее ляжки.
Я уставилась на него, а Джен взяла опросный лист. Она спросила, сколько мне лет (и я была рада, что могу ответить «двадцать девять», а не «тридцать»), чем я болела, какие препараты принимала, как часто употребляю алкоголь, занимаюсь ли спортом, сижу ли на диете, курю и т. д. Записав историю моей жизни, она взглянула на меня с улыбкой на сильно накрашенном лице.
— Вы что-нибудь чувствуете? — спросила Джен. — Какие-нибудь симптомы? Тошнит?
— Грудь немного болит, — сказала я.
Маркус казался смущенным, и я дерзко добавила: —…когда он ее трогает. Джен кивнула. Маркус съежился. Я продолжала: — Она как будто немного увеличилась… И ореолы потемнели. Но за исключением этого я чувствую себя как всегда. И вес в норме, — гордо закончила я.
— Ну, ваш срок пока только около пяти с половиной недель, так что еще рано набирать вес, — сказала Джен. — Но скоро у вас будет такой аппетит! Хотя вы, наверное, уже сейчас стали есть больше?
— Нет, — ответила я. — И я вовсе не собираюсь превращаться в толстуху. Наверное, вы их столько перевидали.
Джен снова кивнула и сделала какую-то пометку в карточке. Потом она объявила, чтобы я приготовилась к обследованию.
— Мне выйти? — спросил Маркус.
— Можете остаться, — ответила Джен.
Я обернулась к ней:
— Ему неловко.
— Тут нечего стыдиться. Ведь он непосредственный участник.
— Да… хоть мы еще не женаты, — сказала я. — Но он очень этого хочет.
Джен улыбнулась и велела мне переодеться в лежавший на столе халатик, пообещав вскоре вернуться. Когда она вышла, я спросила Маркуса: как, на его взгляд, Джен хорошенькая?
— Ничего, — ответил он. — Интересная.
— Как думаешь, сколько ей лет?
— Двадцать восемь.
— Я красивее?
— Да. Ты красивее.
— И останусь такой, даже если потяжелею на двадцать фунтов?
— Да, — ответил он, но не очень уверенно.
Джен вернулась как раз тогда, когда я залезла на стол. Она измерила кровяное давление, прослушала сердце, обследовала грудь и легкие.
— Теперь надо осмотреть шейку матки.
— Это подтвердит, что я беременна?
— Мы, конечно, сделаем еще анализы крови и мочи, но осмотр матки поможет нам определить более точный срок беременности, а также оценить ширину и форму таза.
Я кивнула.
— Тогда просто расслабьтесь, — сказала Джен.
Я раздвинула колени и сказала, глядя на Маркуса, который явно хотел оказаться где угодно, только не здесь:
— Никаких проблем.
После этого я оделась, пошла в туалет и пописала в кружку, затем сдала кровь и снова вернулась в смотровую. Джен пообещала, что результаты анализов скоро будут готовы.
— А пока, Дарси, я выпишу вам рецепт на витаминные таблетки. Они содержат фолиевую кислоту. Это очень важно для того, чтобы у вашего ребенка правильно сформировался позвоночник. Принимать после еды.
Она написала рецепт удивительно разборчивым почерком (еще один скверный признак — хорошие врачи всегда пишут как курица лапой) и протянула мне.
— Мои поздравления вам обоим. Увидимся через месяц на ультразвуковом исследовании.
Мы с Маркусом пожали ей руку и отправились с рецептом в аптеку. Почему-то я очень хорошо запомнила эту пешую прогулку через несколько кварталов. Был великолепный осенний день — нежаркий, но солнечный, небо ослепительно синее, с редкими, похожими на вату облачками. Помню, как затянула пояс замшевого пальто вокруг своей пока еще изящной талии и запрыгала через несколько ступенек, чувствуя прилив детской радости. Когда мы стояли на перекрестке, Маркус взял меня за руку — сам, без всякого принуждения — и улыбнулся. И эту улыбку я никогда не забуду. Она была нежной, доброй и искренней. Так улыбается человек, когда он счастлив — счастлив быть рядом с тобой, счастлив на тебе жениться. Счастлив, что у вас будет ребенок.
