— Тогда вы, возможно, нуждаетесь в том, чтобы кто-нибудь занимался с вашей дочерью?
У нее самой глаза расширились, когда она поняла, что сказала. Это выскочило так неожиданно, но, лишь только эти слова слетели у нее с языка, Виктория тут же поняла, что подсознательно хотела этого. Здесь была она, Виктория, переживавшая за своего ребенка, которого никогда не видела, а там была маленькая девочка, дочь Рорка, без сомнения ни в чем не нуждающаяся, но не получавшая материнской любви.
Рорк посмотрел на нее так, словно она предложила осушить море или убедить море в том, что оно не должно больше биться о берег.
— И что именно вы имеете в виду? — холодно спросил он.
Виктория с трудом справилась с неожиданно вставшим в горле комком.
— Я видела ее воспитательницу…
— Эмилию.
— Да, кажется, так ее зовут. Я уверена, что у нее есть данные для этой работы. Но она ничем не занималась с вашим ребенком последние два дня. Она даже не выводила девочку из дому… — Виктория остановилась и набрала в легкие побольше воздуха. — Что вы на меня так смотрите?
Рорк помрачнел.
— Для женщины, которая убеждена, что знает обо мне все, — сказал он спокойно, — вы знаете крайне мало.
— Но, послушайте, я вовсе не критикую вас.
— Не критикуете? — Его тон был мягким и вкрадчивым.
— Я просто подумала, что пока я буду здесь еще пару дней…
— Вы просто подумали, что злой тиран заключил своего ребенка в темницу, а вы должны освободить его.
Виктория вспыхнула.
— Ваша самонадеянность просто возмутительна, Виктория. Я ужасный царь Мидас. А вы… — Он подошел и стиснул ее запястье. — Вы… — продолжал он, притягивая ее к себе, — леди Великодушие, уставшая от жизни и развлекающая себя игрой в куклы.
— Нет, это совсем не так. Я… я люблю детей. — Губы Виктории дрожали. — И мне… мне больно думать, что ребенок одинок, без любви и внимания или… или…
— Папочка!
Рорк встрепенулся и отпустил ее. Лицо его мгновенно изменилось, осветившись ослепительной улыбкой, совершенно преобразившей его.
— Сюзанна!
Виктория обернулась, как только Рорк отпустил ее руку, и сердце чуть не выскочило у нее из груди. Гувернантка стояла в нескольких шагах за ее спиной и держала на руках девочку.
Женщина быстро сказала что-то по-испански. Рорк так же быстро ответил ей и, нагнувшись, протянул руки, когда гувернантка опустила девочку на песок. Сюзанна бросилась к нему со всех ног. Ее личико сияло, а он поймал ее на бегу и тут же вскинул над головой. Малышка завизжала от счастья.
— Здравствуй, радость моя, — сказал он. — А ты думала, наверное, я не вернусь за тобой?
Гувернантка снова что-то сказала, и Рорк кивнул.
— Она права, — обернулся он к Виктории. — Мне следовало взять Сюзанну на берег с собой и познакомить вас по всем правилам. — Он усмехнулся и посадил девочку себе на плечи. — Сьюзи, это Виктория. Ты можешь поздороваться с ней?
— Привет, Тория, — сказала девочка, засмеявшись.
Ответь же ей что-нибудь, твердила себе Виктория, но язык словно присох у нее к гортани. Она молчала, глядя на эти темные волосы, эти синие детские глаза. Как странно, ведь у ее отца глаза серые…
— Это по вашей вине Сюзанна подумала, что я покинул ее, — сказал Рорк.
Виктория удивленно взглянула на него. Он пристально наблюдал за ней, но лицо его ничего не выражало.
— Из… извините. Что вы сказали?
— Я сказал, что оставил дочь одну по вашей вине, Виктория. — Дразнящие огоньки плясали у него в глазах. — Эмилия увела Сьюзи вымыться и отдохнуть после нашего путешествия на вертолете. Я обещал, что приду и возьму ее с собой прогуляться по берегу, но вот задержался, спасая вас.
— Меня не нужно было спасать. Я прекрасно проводила время, пока вы… — Виктория внезапно замолчала и изумленно уставилась на него. — Что это еще за путешествие на вертолете?
Рорк опустил девочку на землю, ласково шлепнул, и она пустилась бегом к гувернантке.
— На вертолете, который привез нас из Сан-Хуана. А точнее сказать, из Майами. Но…
— Это значит… это значит, что Сюзанна была эти два дня с вами? А здесь ее не было?
Рорк улыбнулся.
— А вы что себе вообразили, Виктория? — сказал он с мягким укором. — Бесчувственный и бессердечный капиталист Рорк Кемпбелл…
— Подождите минуту. Я не…
— …алчный капиталист, улетает делать свои миллионы, а его маленькая дочурка томится, лишенная отцовской любви, на диком безлюдном острове. — Его губы растянулись в улыбке. — Я ничего не упустил?
— Нет… Это не… — Однако объяснять что-либо было бессмысленно. Он прав, что и говорить. Осознав это, она покачала головой. — Извините, — тихо сказала она. — Извините меня.
Рорк на секунду задержал на ней свой взгляд, потом вздохнул, взял ее за локоть и медленно повел назад к дому.
— А в общем-то, по правде говоря, у вас были основания думать так. — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Я и правда вел себя в тот день как всамделишный король острова Пантеры!
Боже мой, подумала Виктория с изумлением. Рорк Кемпбелл извиняется?
— Да, — не подав виду, кивнула она. — Было, немного.
— Однако… — Рорк упрямо выпятил подбородок, — это вовсе не извинение.
Виктория спрятала улыбку.
— Я и не думала.
— Это не извинение… — Он кашлянул, прочистив горло. — И к тому же у меня было подозрение насчет вас.
— Да, — пролепетала она едва слышно. — Ну, я полагаю… я полагаю, что могу это понять. После всего…
Рорк придержал ее за плечи и повернул лицом к себе.
— Нет, — сказал он спокойно, серьезно и прямо глядя на нее. — Нет, я сомневаюсь, что вы в состоянии понять это. — Его правая рука скользнула к ее подбородку и нежно погладила его. Он улыбнулся и указательным пальцем мягко провел по ее губам. — Считайте все же, что я извиняюсь, — сказал он. — Мы плохо начали. Я бы хотел исправить это.
Виктория слегка отстранилась и взглянула на него. Голова у нее кружилась, и собраться с мыслями было нелегко. Где тот холодный, властный Рорк Кемпбелл, которого она знала? Что случилось с ним, что произошло? Где был тот бесчувственный сухарь, человек без сердца, о котором говорила Констанция?
— Как вы думаете, — он снова положил ей руки на плечи, — мы могли бы стать друзьями?
— Да. Да, я… я бы хотела этого.
— Хорошо. Тогда давайте скрепим договор. — Виктория кивнула и протянула руку. Рорк улыбнулся. — Нет. Есть лучший способ для этого, — сказал он.
У нее перехватило дыхание, когда он склонил к ней голову. Прикосновение его губ было мягким, даже нерешительным. Но она поднялась на цыпочки и сама прильнула к нему. А море и небо вдруг опрокинулись…
