- Если будет девочка, то я назову ее Фекла! – вздохнула я.
Яйцо упало на землю и задергалось. Размеры его увеличились. Я на всякий случай отошла в сторонку. Скорлупка треснула. Я честно ждала, когда оно протянет ручки и назовет меня мамой.
- Мама! – икнула я, шарахаясь подальше.
На свет божий выполз гибрид ночного мотылька и чупакабры. Чудовище посмотрело на меня странным взглядом.
Мне очень захотелось, чтобы оно протянуло не ручки, а ножки. Причем, как можно быстрее! До того момента, пока не решит меня слопать!
Через мгновенье фамильяр растворился в кустах.
Я поняла три вещи. На улицу я теперь буду стараться выходить пореже. Особенно ночью. Отслеживать судьбу «сына» или «дочки» я буду по рассказам очевидцев. Если мальчик, то буду звать его - Фекалий.
У меня подало признаки жизни второе яйцо. Я осторожно положила его и отошла подальше. Скорлупка треснула. На меня посмотрели большие глазки какой-то странной твари.
- Отлично. Вполне достаточно, - согласилась я, решив закончить эксперимент. Я все еще опасливо косилась на кусты. А потом раскидала костер, схватила масло и натянула халат.
Маленькое пушистое нечто ехало у меня на ладони. Третье яйцо не подавало признаков жизни, но в размерах вымахало ого-го!
Я зашла в квартиру и закрыла двери на все замки. Навещать меня не надо. Интересоваться моим здоровьем тоже.
- Так, ты сидишь здесь! – я пристроила пушистика в коробочку.
А чешуйчатое яйцо положила в туалете. Пусть пока там лежит. Потом что-нибудь придумаем!
Со спокойной совестью я стала смывать с себя копоть. А потом залезла под одеяло – досыпать.
Утром меня разбудил крик Никиты.
Глава седьмая. Василиса Прикольная
Неандерталец, вампир и зомби подлетели сразу. Одеяло убежало на пол. Никита стучал ногами в сторону туалета.
- Где? – спросила я, глядя на мир глазами совенка. – Какой дракон?
- Настоящий! – с восхищением произнес Никита. – У нас настоящий дракон!
Так, откуда в туалете дракон? В туалете дракона быть не может!
- Знаешь, кто это? – радовался Никита. А по нему ползала обезьянка с птичьими крыльями. – Это бэтсквач! Это крутяк! Такой был у великого темной ведьмы Бастинды! Помнишь, волшебника из страны Оз! Так вот, многие события там настоящие!
- Ур! Ур! – прощебетала обезьянка. И посмотрела на меня сердоликовыми глазками.
- А давай назовем его Уром! Или Урдом! О! Придумал! Урфин!– радовался Никита, пока я искала тапок. – Можно Уралом! Блин, а если девочка?
- Урина, - намекнула я на сорванную занавеску и разбитую вазу.
- Ур!!! – не отлипал от Никиты фамильяр.
- Тетя… Я писять хочу! Там дракон! – показал Никита на закрытую дверь. – Я ему свет включил!
Рыцарь Василиса завязывала потуже халат. Рыцарь Василиса прячет трусы под подушку. Рыцарь Василиса вооружается розовой шваброй. И ведром. На всякий случай. Рыцарь Василиса готова к бою!
Мы стояли в коридоре. Я расправила плечи. В туалете было тихо. Сквозь щели горел свет.
- На счет три открываешь двери! – приказал рыцарь Вася. Никита кивнул. Обезьянка на его плече корчила рожи своему отражению в зеркале.
- Раз, - сглотнула я, схватив швабру покрепче.
- Раз, - эхом повторил Никита, положив руку на щеколду.
- Два-а-а! – решительно скомандовала я, прищурившись и делая глубокий вдох.
- Два, - согласился Никита.
Я видела, как его пальцы дрожали. Он нервничал.
- Три! – крикнула я. Замочек щелкнул. Двери открылись.
Туалет напоминал бомбоубежище после прямого попадания снаряда. Или оплот темного мага. Какные бумашки тлели в пластиковой урне. Вместе с урной. Рулон туалетной бумаги обнаружен не был. Вместо него был пепел.
Внезапно из-за унитаза показалась мордочка дракона. «Пых!», - выдала она. А в нас ударила струя пламени.
- Пыхтачок! – опешила я.
И едва успела закрыть двери.
- Я понял! – обрадовался Никита. – Кто-то нес драконье яйцо. И чтобы удобней его было нести – заколдовал! Уменьшил! Пока яйцо уменьшено – дракон не вылупляется! Его нужно бросить в огонь, чтобы оно снова стало прежним. Мать – дракон сама уменьшает яйца, если хочет их спрятать! А потом поливает их огнем. И они вылупляются!
- Здорово, - согласилась я, туша волосы. – Так, сейчас будем тушить. Я поливаю его водой! Потом мы его ловим!
Вода набиралась в ведро. Никита прыгал рядом, рассказывая про драконов все, что знает.
- Никита, ты так говоришь, словно дракон останется у нас! – строго произнесла я, вспоминая руины туалета. Одинокая женщина с драконом в мои планы пока не входила!
- Так, Пыхтачок! – сурово произнесла я, открывая двери и тут же заливая ведро воды в появившуюся морду. Но дракон оказался проворней.
- Совесть имей, Пыхтачок! Я писять хочу! Никита писять хочет! Это – не твоя пещера! – возмущалась я, закрывая двери. Струя воды била в ведро.
- Драконы считают, что место, где они родились, это и есть их пещера! – послышался голос Никиты. Он стоял с книгой в руках. – И первое, что они увидели – это их мама! А первое, что они услышали – их имя!
- Я все понимаю, - я завязала халат потуже. – Если унитаз согласился усыновить Пыхточка, я согласна!
- Ты думаешь, что он считает унитаз своей мамой? – озадаченно спросил Никита. Обезьяноголубь на его плече уже залез в ухо хозяину.
- Да хоть вантуз папой! – выдохнула я, закручивая кран. Соседи еще не в курсе о том, что у нас появился дракон?
- Ой, прикинь, - слышался голос Никиты, пока я вытаскивала ведро и готовилась к обороне. – Сегодня ночью у нас видели какую-то тварь!
- Где? – дернулась я.
- Мужик шел на работу, а на него бросилась … короче, мужик перепугался. Слушай, а вдруг я и правда какой-нибудь избранный? И теперь за мной охотится злой чародей? – спросил Никита, шмыгая носом. – И насылает своих темных преспешников?
- Никита, я понимаю, что тревожу больную тему, но… - спросила я, собираясь с моральными силами перед боем с драконом. – Кто твой папа?
Если расходы будут дальше расти, я одна, сознаюсь честно, не потяну! И неплохо было бы привлечь законного отца. Или вытрясти из него волшебные алименты.
Никита задумался. А потом пожал плечами.
- Папа спился, - произнес Никита. – Так мама сказала… Но… Тут, короче…
Он мялся, пока я ждала ответа.
- Когда я был маленьким, - Никита понизил голос до шепота и осмотрелся. – Мы жили в магическом мире. Однажды папа пришел домой и … Они с мамой долго орали друг на друга. Я подошел к папе. А он посмотрел на меня. И сказал: «Ты не мой сын. Вот и иди к своему папке!». Мама тогда собрала вещи. И мы переехали сюда. Я спрашивал ее, но мама молчала.
