Хотелось рвать и метать, неудачная вылазка, которая ещё неизвестно чем мне аукнется, не принесла надежды связаться с посольством. Я уже не таясь возвращалась в свою комнату: если камеры пишут — все равно увидят. Упала ничком на кровать и глотала рыдания — нельзя расширять трещину в психике, я и так уже не узнавала себя.
Потеряла счёт времени, отдавшись воспоминаниям о родном доме, отце и Юльке. Не отреагировала, когда в комнату с чистыми полотенцами вошла Дамла. Ожила, только когда в кармане её свободного платья зазвонил сотовый. Подобралась вся, но виду не подала.
— Доброе утро, — приветливо улыбнулась женщина.
— Доброе, — ответила, садясь на кровати. — Спасибо вам.
— Да что ты, девочка, это работа моя.
— А что вы ещё делаете в доме? — я старалась сдержать в голосе жадное любопытство.
— Да всё делаю, когда уж не успеваю, заказываю услуги. Но господин Энвер живёт здесь один, гулянок не устраивает — хлопот немного.
Дамла дёрнула постельный армагеддон, заставив меня встать, и лихо всё стащила на пол.
— Я сама застелю, — поспешила заверить и бросилась снимать с подушек наволочки, когда женщина достала из шкафа новый чехол для матраса и комплект белья.
— Вот и замечательно, — согласилась она и направилась к двери ванной.
— Может быть, я ещё чем-то могу помочь? — спросила вдогонку. — Можно сойти с ума сидеть без дела… Я уже каждый куст за окном выучила… кажется. — добавила упавшим голосом, пытаясь подавить во всем теле дрожь нетерпения.
— Отчего же нельзя? Пыль надо в комнатах протереть, бельё вот постирать да выгладить — машинки всё делают, но и руки нужны. Да еду приготовить, гость сегодня наведается, Толга предупредил, угостить надо.
— А кто? — вылетело само по себе.
— Да откуда ж я знаю? Но раз Толга предупредил, значит встретить надо. Может, родители Энвера прилетели да в доме остановятся, может, брат его по делам каким — я не лезу в это, и ты не лезь — целее будешь, — доносился из ванной голос женщины.
Она совершенно точно знала, кто я и зачем здесь. Возможно, Дамла какая-то родственница Энверу, потому что каждое её слово подпитывалось любовью к своему господину. Она не станет моей союзницей, но и плохого ко мне отношения не демонстрировала — уже за это я была ей благодарна. Чувствовать себя продажной девкой было выше моих сил, бесило до утробного воя, толкало на что угодно, лишь бы выдраться из этого топкого ощущения. Я простила себе оргазмы, но не смогла смириться с тем, чем меня заставляли заниматься.
— Наше дело — обед приготовить и дом в порядке держать, — закончила Дамла, выходя из ванной с использованным полотенцем.
И это «наше дело» меня порадовало.
Что ж, не принцесса, но золушка. Может, и мне поможет добрая фея, превратит тыкву в карету, которая доставит меня домой…
* * *
Кухня оказалась большой и на зависть обустроенной так, что приготовить на роту солдат даже одному человеку труда не составило бы. Таймеры и датчики температуры, изумительно продуманная планировка и система хранения — всё под рукой и работает, буквально отзываясь на силу намерения — магия!
Дамла, как оказалось, почти на роту и готовила. С десяток пиде с куриным мясом и сыром, штук тридцать курдан кебабов — завернутых в баклажаны котлет, к ним — паста из болгарского перца и орехов, большая супница — персон на десять — заполнилась ароматнейшей шурпой, а вторая — тушёной с финиками говядиной.
Мы уже заканчивали прибираться, вытащив из духового шкафа чем-то напоминавшую русские пончики тулумбу, когда магия перестала меня радовать — в кухню с заднего двора стали заходить мужчины. Они шумно приветствовали Дамлу и вели себя как дома — рассаживались за длинный стол и весело о чем-то переговаривались, рассматривая меня не стесняясь. Из их рассказов я поняла, что это охрана дома Энвера. Вернее, её часть, та, которая заступает на дежурство. Потому что, быстро позавтракав, эта толпа так же шумно растворилась, а через минут десять-пятнадцать ее сменила уставшая с ночной смены охрана. Или с суточной?
Эти были не так веселы, а один смотрел на меня, не отрываясь, его черный взгляд просто прилип ко мне. Я загружала в посудомойку тарелки, отвернувшись от всех, когда почувствовала за спиной чьё-то присутствие и замерла. Через секунду над самым уход раздался тихий голос:
— Нашла, что искала?
Я обернулась и скосила глаза на говорившего, чувствуя его пряное от специй дыхание.
— Если бы… — ответила так же тихо.
— Не советую повторять это сегодня, — беззлобно предупредил он.
В его тоне чувствовалась какая-то подсказка.
— А когда можно? — усмехнулась невесело.
— Я работаю завтра, — еще тише добавил и отошёл, уже громко выговаривая с раздражением Дамле: — Научи девку готовить кофе с яйцом, толку с неё, если попросить ни о чем нельзя!
Он хлопнулся на стул, всем телом выказывая свое недовольство, будто и не было только что почти доброжелательного тона. А я поставила на решётку чашки и повернулась рассмотреть того, с кем разговаривала.
Мужчине уже за пятьдесят, в чёрных глазах — мудрость и строгость, во внешности — собранность и подтянутость даже после ночного дежурства, гладко выбрит и аккуратно подстрижен. Вообще, ни один из мужчин не выглядел горным бараном, и одеты неплохо, по-штатски, но все же этот показался чуточку иным. Я поджала губы, демонстрируя недоверие, но в ответ встретила лишь спокойный взгляд, совершенно не сочетавшийся с высказанным раздражением.
— Диренс, может, тебе его ещё и в постель подать? — захохотали мужчины.
— Айсун тебе дома сварит, — с улыбкой добавила Дамла, разливая по чашкам запашистый чай с чабрецом.
Я невольно потянула носом — дома всегда пила такой, иногда добавляя мяту.
— А садись к нам, красавица, похлопал по сиденью свободного стула один из мужчин, — обесцветь наши тёмные морды, северянка.
Лишь секунду я колебалась и села на предложенное место.
— Молодец, девчонка! Не такие мы и страшные! — подмигнул парень лет тридцати напротив. — Меня Онур звать, а ты кто у нас будешь?
— Валентина, — я улыбнулась, будто попала в давно знакомую компанию и рада всех видеть.
— Чем занимаешься, северянка? — спросил тот, что пригласил за стол, громко отхлебнув чай.
— Да так, по дому шастаю, вынюхиваю, выглядываю, выведываю, — пожала плечами.
Мужчины снова загоготали, а я посмотрела в глаза Диренсу и увидела лишь лёгкую одобрительную усмешку.
— Дамла, да садись с нами, успеешь кастрюльки свои сложить! И северянке чаю налей.
— Да ну тебя, Волкан! — отмахнулась женщина полотенцем, но чай передо мной поставила. — Вы тут не рассиживайте, у меня ещё дел невпроворот! Поели — и домой, домой!
