— На кушетку! — Орёт врач, который слишком сильно бледнеет, смотря на Диану, когда перекладываю её на кушетку, прислоняюсь к машине Савина, чтобы не упасть.
— Тоха, Тоха, давай, приходи в себя. — Савин слегка встряхнул меня. — Я позвонил Роме.
— Да, спасибо. — Говорить не могу, в горле ком, одежда липнет ко мне из-за крови. Боюсь зайти в больницу, боюсь того, что там. Не знаю, сколько мы стояли на улице, Станислав скурил всю пачку, костеря вся и всех.
— Ой, мамочки! — Услышал визг Оливии, перевёл взгляд на неё, Оливия стояла в объятиях Ромы, и если бы не он — упала. Рома во все глаза смотрел на меня, и это первый раз, когда я видел его в шоке.
— Иди внутрь, давай, Оливка. — Пробасил Рома, отправляя её. — Узнай что там и как, давай, крошка. — Отправив жену внутрь, он поспешил к нас с Савиным.
— Какого хера блять?! Савин твою мать! Я урою тебя!
— Я не причём, ебанутый! — Орал Савин, уворачиваясь от удара.
— Диана шла спиной вперёд, мы ругались, пытался её тормознуть, не успел поймать, на полметра не успел, она с бордюра падала, когда машина проезжала. — Я прикрыл глаза, но картина случившегося всё так же оставалась в памяти, будто я больше ничего не могу видеть, только её тело на асфальте и кровь, огромная лужа, как и тут, под моими ногами сейчас. — Я Свету увольнял, она не так поняла, и вышла, я за ней, и потом…вот так… — Рома проматерился, но даже не заикнулся о том, что изначально советовал правильно.
— Тох, пошли, умоешься, с тебя стекает. — Я сильнее зажмурился. — Бля… Пошли. — Меня взяли с двух сторон и потащили в больницу, на верхние этажи, закинули в душ, а потом принесли одежду.
— Это мой костюм спортивный, чистый. — Тихо сказал Савин. — Давай, Тоха, одевайся пошли вниз.
— Она жива? — Савин отвёл взгляд. — Стас, блять, ответь уже! — Я долгие годы не называл его так, Савин вздрогнул.
— Я сам боюсь спрашивать! Ты думаешь, мне так легко?! Я чуть не угандошил девушку лучшего друга!! Бывшего друга. Бля, Тоха, прости, я, правда, не хотел, клянусь тебе. — Мы молча спустились вниз, у двери реанимации стояли Оливия и Рома, а рядом врач. Вот он что-то говорит, и Оливия плачет навзрыд, сползая вниз. Рома ловит её, и поверх её головы смотрит на нас.
— Бляяяя! — Ревёт Стас, хватаясь за голову. А у меня темнота перед глазами, слышу плач Оливии, окрик Ромы, выставляю руку, опираясь на стену. — Тох, Тох! — Меня сажают на стул, а я всё так же ничего не вижу, я в сознании, но кажется задыхаюсь, от паники, не могу сделать вздох. Умерла? Диана умерла? Нет, быть не может! Не может же?! Я будто сопляк пятнадцатилетний впадаю в панику, хватаюсь за голову и раскачиваюсь из стороны в сторону. Не понимая, как мог быть настолько дебилом.
15Антон
— Тох, Тоха, жива, она жива, слышишь? — Рома сжимал моё плечо и слегка потряс меня. Я протёр лицо руками и уставился на врача.
— Состояние стабильно тяжёлое, мы делаем всё возможное, есть вероятность, что она не сможет ходить, это мы сможем выяснить, если она очнётся. Но вас предупреждаю, чтобы вы были готовы к такому исходу. — Одна моя ошибка привела к такому исходу. Ну что стоило мне рассказать всё вовремя? Я зажмурился и думал, что делать дальше, и слегка бился головой о стену. Я так хотел, чтобы это всё было сном, чтобы я проснулся, а Диана спит рядом, но боль в затылке от удара просто лишала всякой надежды.
— Угомонись! — Прошипела Оливия, накрывая ладонью мой затылок. — Я её родителям сообщила.
— Где моя внучка?! — В коридор вбежал дедушка Дианы, он запыхался, глаза красные, от лопнувших капилляров, озирался по сторонам. — Ты же её парень? — Обратился ко мне — Что случилось? — Я не мог вымолвить и слова, всё рассказал Рома, и что Диана шла спиной вперёд, и что машина сбила, и прогнозы врача. — Как ходить не сможет? Так для неё это всё равно, что умереть! — Охнул старик и осел на пол. — Она ж не переживёт этого, для неё волейбол был всем, а теперь…
— Это пока только предположения, но даже если и так, медицина не стоит на месте, разные клиники, операции. — Пыталась подбодрить старика Оливия.
— Откуда ж такие деньги? — С горечью проговорил дедушка Дианы.
— Не беспокойтесь, — я помог ему подняться и усадил на стул, — если всё действительно так, я сделаю всё, чтобы поставить её на ноги.
Через полчаса приехали родители Дианы, Станислав сказал, что это он её сбил, извинялся, сначала на него накинулась её мама, потом дедушка сказал, что его вины нет, начался каламбур, все кричали, ругались. Врач вышел и разогнал всех, сказав, что мы мешаем ему работать. Мы сидели в приёмной, уставшие от ругани, гнетущая тишина давила на плечи.
— Извини, что накинулась. — Произнесла мама Дианы, хлопая Савина по плечу. — Я даже не разобралась, хотя знала, что Диана слегка сумасбродна, а в гневе вообще ни на что не обращает внимания. — Я рассказал ей, что мы ссорились, что всё, по сути, моя вина. Не стал утаивать ничего, даже если они запретят к ней подходить.
— Знаешь, от того, что ты грызёшь себя сейчас, ничего не изменится. — Послышался голос отца Дианы. — Она упёртая, до ужаса ревнивая, так что, расскажи ей ты всё изначально, она бы сорвала твою поездку, или наговорила бы такого, что ты бы просто всё прошляпил. Нет сейчас твоей вины, это стечение обстоятельств. Но будь готов, если действительно у неё будут проблемы с ногами, винить она будет тебя. Не пытаюсь тебя запугать, нет, я тебя готовлю к тому, что будет. — Я кивнул, принимая его слова. И сам знал это, она будет иметь полное право ненавидеть меня, презирать и обвинять, но это не значит, что я отступлюсь от неё.
— Диана не настолько глупа, как вы себе тут все вырисовываете. — Сказал Роман. — Да, импульсивна, слегка легкомысленна порой. Но она очень умная, рассуждающая, я знаю её не так долго, но за время знакомства я увидел в ней стержень, то неломающийся, крепкий. Она вспылит, она выгонит тебя, но потом поймёт, тут нет вашей вины, просто так случилось. Не надо вырисовывать сюжеты раньше времени. Сейчас главное, чтобы Диана очнулась. А там, если нужна будет помощь, мы все ей поможем и морально, и финансово. — Слушая Рому, я вспоминал момент, когда он разбил сердце Оливии, я ж его тогда желчью поливал, дрался с ним, говорил столько обидных фраз. А сейчас, несмотря на то, что и он предупреждал меня, ни словом не обмолвился, что я повинен, не попрекнул даже.
