Для боя его редко кто использовал, больше для рубки тростника, но с помощью мутаций я мог менять форму клинка, поэтому доработал для себя его идеальный вариант: расширяющийся к острию клинок не короче полуметра, лёгкую накладную рукоять с противовесом и обязательно гарду для защиты пальцев.
Разборная трость позволяла мутировать из неё сразу два мачете для обеих рук, а мутационное масло давало возможность сделать это практически моментально. Ну… и пять таблеток овеума, конечно.
Феликс приближался.
Его намерение убить меня, а потом преспокойно снять приглянувшийся костюмчик с трупа, ясно читалось в глазах.
Хрен ему, а не костюмчик.
Одним щелчком замка я разделил трость надвое и макнул обе части в лужицу масла под ногами. В руках уже пекло от нещадного желания поскорее мутировать никчёмные палки в смертоносное мачете.
До столкновения с Феликсом у меня оставалось несколько секунд, и их мне хватило, чтобы вооружиться. Я выдохнул, когда ладони привычно сжали удобные рукояти мачете, и со свистом вертанул их, отводя назад.
— Эй, Феликс. Может, сначала поговорим? — предложил я стремительно приближающемуся мяснику.
— На том свете поговоришь! — прорычал тот и, размахнувшись, обрушил на меня топор…
Глава 4.3
Со звоном клинки мачете приняли удар друидского топора.
Феликс сверлил меня взглядом, наверняка, представляя, как лезвие его тяжёлого орудия врезается в мой череп и рубит его… рубит… рубит…
Парнем он был не очень-то ловким, зато сильным и выносливым, как конь-тяжеловес. Его помощник остановился поодаль, ожидая приказа. Рунные ведьмы отпрянули к полуразрушенной стене постройки и наблюдали за хозяином.
— Феликс, — прищурился я, — мой костюмчик тебе будет узковат.
Мясник сжал топор до скрипа, и разящие удары посыпались на меня один за другим.
Искусством боя он владел неплохо, зато я мог на ходу менять форму оружия и маневрировать, выбивая противника из привычного ритма. Пока Феликс в очередной раз поднимал топор, мои мачете успели мутировать в два самурайских меча.
Теперь в одной руке я держал катану, метровую, с идеальным изгибом клинка, удобной рукоятью и широкой цубой. В другой — короткий меч. Клинки сверкнули калёной сталью и рассекли воздух, став продолжением рук.
С пыхтящим сопеньем, весь лоснящийся от пота, Феликс отпрянул от меня — похоже, растерялся — но тут же набросился снова.
Он злился. Еле отслеживая движения моих рук, метался из стороны в сторону и семенил, теряя силы. Я же наоборот планировал и вымерял каждый шаг, каждый поворот корпуса, каждый жест.
От этого зависела моя жизнь.
Бой двумя мечами — техника экзотическая. Владел я ею далеко не на высшем уровне, но старался идеально отрабатывать скользящие блоки, чтобы топор мясника не разбил клинки мечей.
Феликс неожиданно вёртко уходил от моих колющих выпадов, но пару раз я всё же угодил в его левый бок. Противник явно не ожидал от меня такой обороны, рычал и скалился, делал ложные выпады, обманные манёвры — и снова терял силы.
Кожей ощущалось, как пространство вокруг нас накаляется, становится плотным, вместе со звоном и скрипом оружейной стали наполняется жаром. Взмах топора — свист мечей… выпад — блок… смена позиций…
Несмотря на всю свою нарочитую неуклюжесть, Феликс оказался хитрым и выносливым бойцом. Друидским топором он владел отменно.
— Ты что за проходимец такой, а?.. — наконец, захрипел мясник. — У тебя на роже написано, что ты проходимец! Что ты скрываешь?.. Хотел развлечься с моими девочками, а потом слинять, не заплатив? Кто ты?
Кажется, он начал использовать кодо, только какое именно искусство, оставалось для меня загадкой.
Его глаза наполнились белизной, зрачки совсем исчезли. Топор продолжал мелькать и резать воздух над моей головой, а Феликс всё громче бормотал мне в лицо:
— Я знаю, кто ты… знаю все твои слабости и уязвимости. Ты не справишься, парень… ты не справишься. Ты создан, чтобы сдохнуть в луже собственной крови. Кто ты, сопляк?.. Вор? Убийца? Больной? Безумец?.. Кто ты?.. У каждого есть слабое место. О-о, я знаю… ты предатель?
Я понимал, что это провокация, но тело не смогло противиться силе неизвестного мне кодо. После слова «предатель» внутри всё будто съёжилось. Феликс мгновенно почуял слабину.
И продолжил давить на больное:
— Значит, предатель… Кого ты предал?.. Свой род? Страну? Друзей? Себя?
А вот на это я не поддался.
Да, я сотрудничал с теми, кого ненавидел, с теми, кто изуродовал мою жизнь и отнял тело, но я защищал сестру. И до последнего вздоха не перестану этого делать.
Утрись, сволочь.
Я не предатель.
На этот раз вздрогнул сам Феликс. Нахмурился, будто не ожидал от меня морального сопротивления. Этой заминки мне хватило, чтобы нанести ему рубящий удар в предплечье.
Сквозь рукав его рабочей формы проступила кровь, обильно пропитывая ткань.
Мясник взвыл, отшатнулся. Но тут же перехватил топор в другую руку и кинулся на меня. Его удары стали сильнее, чаще, свирепее.
— Кто ты?.. — продолжал колдовать Феликс ещё усерднее. — Кто ты, если не предатель?.. Я вижу, как трясутся твои руки, как они слабеют… Что ты смутировал? Два жалких ножа? Уровень ребёнка, а не нормального адепта. Да ты вообще не адепт, а подделка!
Я чувствовал, как он лезет в мои мысли, роется в них, ищет… ищет что-то...
Белые глаза Феликса вспыхнули светом.
— Я вижу твоё имя… Теодор… тебя зовут Теодор, и ты… ты из имперского рода… из рода Рингов. Рингов!.. Что щенок из элитной своры Лэнсома забыл в Ронстаде? Среди Рингов никогда не было адептов. Вы же так гордитесь своим чистоплотным родом. Первые в Скрижали Достойных. Первые везде! Тогда что ты тут делаешь, имперский выродок?.. Какого хрена тебе тут надо?
Феликс всё больше напоминал безумца, нёс полную ахинею.
Но моё тело отозвалось на имя «Теодор», уши не впервые его услышали, сердце забилось сильнее при упоминании этого имени.
— Крыса Рингов среди нас! — продолжал орать Феликс, орудуя топором. — Крыса Рингов в Ронстаде! Да не бывать такому!
Я старался не слушать бред мясника, но его сильное кодо подавляло волю.
Шаг за шагом я отступал, удары слабли. Мечи перестали быть виртуозным орудием, превратились в неуклюжие ножи, рукояти скользили в потных ладонях, а глаза Феликса излучали не просто белый свет, они искрились им, тлели и вспыхивали неистовой белизной.
— Щенок Рингов! Имперский выродок!
Рукоять короткого меча выскользнула из моей ладони, оружие зазвенело по каменному полу и глухо ударилось о стену рядом с ведьмами. Я, как мог, отбивался одной катаной, клинок еле выдерживал удары мощного боевого топора, а моя моральная броня всё сильнее трещала по швам.
