Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Грабеж хлебных амбаров в усадьбах в последние два-три года – только первые звонки. Частности, вроде переселенческой политики, могут только отодвинуть срок бунта, хотя на начальном этапе и это очень важно. Ситуация усугубляется тем, что в связи с ростом экспорта пшеницы и ее возросшей «товарностью» крестьяне стали отказываться от выращивания других культур. Это не только увеличивает риск голода в неурожай. Хуже, что это чревато катастрофическим снижением урожайности из-за резкого сокращения площадей под посевами гречи. Что в особенности, как это ни прискорбно, относится к нашей главной житнице – к Малороссии…
– А почему так важна именно гречиха?
– Она убивает сорняки тенью листвы. После нее злаки можно высевать на незараженном поле. Поэтому под нее раньше и отводилось около пятнадцати-двадцати процентов посевных площадей. Кстати, раз уж затронули, гречиха будет очень необходима и по другой причине. Когда мы начнем создавать госрезервы продовольствия на случай большой войны, для переселенческой программы, да и просто как прекрасный продуктовый товар. Консервированную тушеную говядину, свинину с гречневой кашей можно хранить в герметичных банках, жестяных или стеклянных, много лет. Если технологию консервирования и хранения соблюдать – десятилетиями даже.
Одним словом, исправление явных перекосов в землепользовании, интенсификация и механизация сельского хозяйства, включая мясное и молочное животноводство, строительство элеваторов, консервных фабрик, агрономия, производство удобрений, безотвальная вспашка, внедрение тракторов, молотилок и прочей механизации, расширение садоводства… Все это – важнейшие, давно назревшие вопросы, увязанные в единый клубок. И, к сожалению, требующий для своего распутывания не год или два. Но сами крестьяне в массе своей ни о чем подобном и не помышляют. Они жаждут решения «в лоб». Их будоражит в первую очередь малоземелье. И видят они кратчайший путь к этому в отъеме барских и церковных земель. Отгородиться от этой проблемы или загнать внутрь штыками уже нельзя. Единственный способ быстро остановить брожение в этой бочке, у которой вот-вот сорвет крышку со всем, что на ней стоит, а это и мы с вами, – это устранять правовую дискриминацию крестьян и решить земельный вопрос. Разумно. А не рубя с плеча.
В нашей истории это все с переменным успехом делал Столыпин, пока его не грохнули. Его энергию надо лишь немного перенаправить с обязательного и немедленного разрушения общины в сторону более активного наделения землей тех, кто из нее и так готов выйти. Ведь для прекращения брожения достаточно удалить дрожжи. А если дать активным людям России возможность зарабатывать и брать столько земли, сколько они могут вспахать, то им никакая революция не нужна уже будет. Вот где необходима Маньчжурия!
А старая община – это готовый источник кадров для крупных сельхозхозяйств, которые, благодаря передовой агрономии и сельхозтехнике, позволят собирать урожаи с десятины в два-три раза большие, чем сейчас собирают общинники на своих наделах. Именно при них нужно создавать машинно-тракторные станции, у которых и частники начнут со временем арендовать технику, тракторы, чинить свои собственные, когда ими обзаведутся. И элеваторы, и консервные заводы, – все это будет привязываться к крупным сельхозхозяйствам. К их организации можно будет и иностранный капитал допустить. Пускай крупное германское юнкерство не зарится на Малороссию как на главного конкурента или объект военного захвата, а само приходит сюда со своей агрокультурой. Нужно дать им налоговые льготы, гарантии, чтобы кайзер и рейхстаг поняли, что с нашей помощью продовольственная безопасность фатерлянда будет обеспечена.
Вдумайтесь только, немцы собирают у себя в три-четыре раза больше зерна с десятины, чем у нас! И при этом в малых хозяйствах там жнут до сих пор серпом… Конечно, с ростом производительности крестьянского труда количество потребных рабочих рук на селе будет уменьшаться. Но для городских заводов, которые нам через пару лет надо будет строить десятками, а лет через пять-семь – уже сотнями, эти высвободившиеся на селе люди будут крайне необходимы.
– Значит, там… в вашей истории, Петра Аркадьевича…
– Да, увы. В Киеве, осенью 1911-го, когда крупным хлеботорговцам надоело его…
– Нет. Не надо об этом пока. Главное, что я в нем не ошибся. Могучий он человек. И знаете что, Михаил, если вы не возражаете, давайте-ка мы пока на эту тему закончим. С меня на сегодня уже хватило. Понимаю, что вы устали очень, но все-таки попрошу: вы мне тезисно постарайтесь набросать на бумаге то, что вы мне сегодня и вчера рассказали, чтобы я мог хорошенько подумать по каждому пункту. Совсем не хочется ошибаться. Совсем…
– Обязательно сделаю… Однако можно я закончу свою мысль, ваше величество?
– Конечно. Слушаю, Михаил.
– Вам необходимо не откладывая брать под контроль земство. Не на словах, на деле. И взваливать на земские органы решение крестьянского вопроса наравне с правительством. Кроме Петра Аркадьевича, я прошу вас вызвать князя Вяземского. Он – лучшая кандидатура из всех имеющихся. Если во главе Земства вам удастся поставить его, при Столыпине во главе правительства и Дурново в роли начальника полиции, все предпосылки к недопущению назревающей смуты на селе у России будут.
– Хоть и обижен князь на меня, но раз вы говорите…
– И, кроме того, государь, не плохо бы было заручиться еще и поддержкой графа Льва Николаевича Толстого. Или хотя бы разъяснить ему суть задуманного в отношении села, для начала. Несмотря на его странности последних лет, авторитет в обществе у него огромный.
– Думаете, он поймет? Сомневаюсь я очень. По-моему, это все уже старческое…
– Полагаю, что попытаться стоит.
– Ну, что с вами поделаешь. Значит, поедем в Ясную Поляну в ближайшее посещение Москвы. Вызывать сюда человека в таких летах – неправильно.
* * *
С этого дня дело, наконец-то, пошло на лад. Осознав мрачные перспективы политики «страуса на троне» и уяснив, что уже к 1920-м годам в мире не останется ни одной неограниченной монархии среди развитых стран, Николай скрепя сердце решился на введение основ парламентаризма.
Причем последней каплей, добившей его нет-нет да и прорывавшиеся сомнения, стал приватный разговор с Менделеевым в середине мая, когда они тет-а-тет обсуждали перспективы реформы образования. Вызванный императором на откровенность, Дмитрий Иванович спокойно и рассудительно констатировал, что неограниченная, самодержавная власть подходила лишь для управления в массе своей серым и необразованным обществом. Но сейчас к станку или за сельскохозяйственный комбайн людей тупых и безграмотных уже не поставишь. Да и управление механизмами броненосца или авто не доверишь. Равно как их строительство и обслуживание. Поэтому без резкого повышения образовательных стандартов дальше России не прожить. А грамотным подавай свою долю участия в управлении страной. Грамотных так просто уже не задуришь.
Из имевшихся вариантов трансформации общественного устройства России после углубленного обсуждения с Банщиковым всех плюсов и минусов с точки зрения сохранения правящей династии, естественно, Николай решил остановиться на германском образце монархического парламентаризма. Что изначально и прогнозировал Вадик.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
