Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
— Это вам гадость! Нам в самый раз! — не согласился Пищалов, отбирая чашку.
В подтверждение своих слов он вывалил салат на тарелку и стал яростно поглощать. Крайнев только головой покачал:
— Инка не кормит?
— Она давно не кормит! — промычал Пищалов набитым ртом. — В прямом и переносном смысле. Третий месяц в прихожей сплю.
— Так плохо? — покачал головой Крайнев.
— Хуже не бывает! — подтвердил друг, отхлебывая из бокала. — На развод подала… — Пищалов вздохнул и потянулся к бутылке.
— Не налегай! — предостерег Крайнев. — Второй бокал. Заметят — кандидат на увольнение.
— Ну и пусть! — с бесшабашной бравадой сказал Пищалов. — На наш век банков хватит!
Крайнев вздохнул. Он потихоньку огляделся — никто не смотрел в их сторону, никто не прислушивался. Корпоратив был в разгаре. За десятком длинных столов в летнем театре, стоя, чокались, жевали и галдели сотни сотрудников центрального офиса и посланцы из отделений. Галдеж заглушала разбитная музыка: на сцене плясала в сарафане «а-ля рюс» самая популярная певица псевдонародного жанра — правление российской дочки угождало вкусам немецких хозяев. Певица разогревала публику — ожидалось выступление председателя правления материнского банка, прилетевшего из Германии по случаю праздника. Народ торопливо поглощал закуски. Начнется торжественная часть — не пожуешь.
Певица отплясала оговоренное в контракте время и стала кланяться, фальшиво изображая желание петь дальше. Публика умеренно хлопала, неохотно отрываясь от стола. Певица, уверив, что впредь готова «дарить» свое искусство такой чудесной (читай — богатой!) публике, убежала. На сцену, встреченный куда более горячими аплодисментами, поднялся высокий человек в строгом костюме. Его сопровождал переводчик.
Немец заговорил, и в театре стихло, хотя речь пока лилась немецкая. Крайнев машинально воспринимал. Слова были стандартные, стертые. Председатель правления радовался десятилетию российской дочки, ее успехам на динамично развивающемся рынке, рисовал радужные перспективы…
«Взять в Германии деньги под ставку «либор», загнать в России в пять раза дороже… — сердито думал Крайнев. — Немцам такое предложи! Затопчут! Нам можно. Раньше товары возили втридорога, теперь деньги… В том и в этом случае прибыль колониальная. Маркса на вас нет!»
Он не понимал своего раздражения. Банк кормил его — Крайнев зарабатывал больше генерала. Ему совсем не следовало сердиться на кого бы то ни было. Но он злился…
Председатель на сцене закончил радоваться, и к нему подошла разряженная девица с подносом. Следом подтянулись мужчины в строгих костюмах — российское правление. На подносе лежала стопка конвертов. Зал притих. Предстояла раздача бонусов.
— Что в конвертах? — подскочила к Пищалову невесть откуда явившаяся Маша.
— Чеки! — вздохнул Пищалов.
— Кому их дадут?
— Не нам. Тем, кто к начальству ближе…
Пищалов говорил громко, Крайнев шикнул на него. Друг сделал успокаивающий жест: «Все понял, молчу!» и при этом скорчил забавную рожу. Маша прыснула, но, натолкнувшись на строгий взгляд Крайнева, притихла. Тем временем председатель на сцене начал процедуру награждения. Пищалов оказался прав: первыми конверты получили российские члены правления. Затем пошли директора департаментов. Зал жидко хлопал очередному имени. Воздух густел от всеобщей зависти. Зарплата руководителей банка в разы превышала зарплату рядового сотрудника, при этом им еще выдавали бонусы. «На войне тоже так, — подумал Крайнев. — Больше всего орденов у начальства, солдату если дадут медальку, то потребуют подвиг. Ты уцелей после подвига…»
Занятый мыслями Крайнев упустил миг, когда назвали его фамилию.
— Иди! — толкнул его Пищалов.
Крайнев поднял голову: на него смотрели сотни глаз. В них читалась затаенная ненависть — его приглашали за бонусом. Крайнев торопливо застегнул пуговицы пиджака и быстрым шагом пошел к сцене. Он недоумевал: начальник отдела внутреннего аудита не входил в круг приближенных. Кто похлопотал?
На сцене Крайнев торопливо пожал немцу руку, получил от него конверт и казенные пожелания. Российские члены правления также пожали ему руку. Один из них, самый старый, ненадолго задержал ладонь награжденного, но Крайнев не обратил на это внимания. Дежурно улыбаясь и благодаря, он с облегчением завершил процедуру и вернулся к столу.
— Покажи! — попросил Пищалов, и Крайнев молча сунул ему конверт. Друг привычным жестом вскрыл и достал сложенный втрое лист бумаги. Прочел и свистнул.
— Что там? — влезла Маша.
Пищалов молча отдал бумагу Крайневу. Тот, не веря глазам, прочел раз, другой… Правление российской дочки с радостью сообщало, что им принято решение принять господина Крайнева в число акционеров, для чего выдать ему за счет банка две тысячи простых акций.
— Ты ждал? — спросил Пищалов.
Крайнев покачал головой:
— Странно…
— Мальчики, что там? — ныла Маша. Крайнев молча дал ей бумагу. — Что это означает? — спросила Маша, возвращая ее.
— Это означает, что господин Крайнев уже заработал себе пенсию, — пояснил Пищалов. — Дивиденды прошлого года составили 2,99 евро на одну простую акцию, вот и посчитай!
— Немного! — скривилась Маша, завершив вычисление.
— Другим и такого не будет! — рассердился Пищалов. — Дивиденды — ерунда. Наш банк — закрытое акционерное общество. Акционеров мало. Господин Крайнев отныне имеет право принимать участие в их собраниях, вносить предложения, замечания, истребовать любые документы по деятельности банка, включая конфиденциальные. Его могут избрать членом правления, и решать это будет не наш председатель, а общее собрание, где у немцев большинство голосов. Думаю, именно они дали акции.
— Здесь нет их! — сообщила Маша, заглядывая в конверт.
— Акции перечислены на счет в депозитарии, — сказал Крайнев, забирая конверт. — Они бездокументарные.
— С тебя причитается! — потер руки Пищалов.
Крайнев осмотрелся. Раздача бонусов закончилась, на сцене музыканты настраивали инструменты. Народ за столами торопливо жевал в предвкушении танцев. Можно уходить. Он согласно кивнул:
— В кабак?
— Ну его! — возразил Пищалов. — Наркота да гопота… Давай, как раньше, у тебя! Заедем в магазин, затаримся по-людски…
— Мальчики, я с вами! — подскочила Маша и насупилась, встретив суровые взгляды.
— Нельзя! — сказал Пищалов, делая страшное лицо. — Двое мужчин и девушка, плюс море водки… Знаешь, что могут сделать пьяные мужики?
— Что? — заинтересовалась Маша.
— Жениться! — подмигнул Пищалов и потащил Крайнева, пока Маша не опомнилась…
* * *
Уложив пьяного друга, Крайнев прошел в кухню и набил трубку. Покуривая, он задумчиво смотрел на следы холостяцкой пирушки. Разговора не получилось. Пищалов, ушибленный семейными обломками, слушал только себя. Крайнев знал его жену, хищную провинциалку, избравшую простодушного лейтенанта на роль паровоза в красивую жизнь. Офицеры не считались завидными женихами даже в том захолустье, где им выпало служить, но отношение Инны к Пищалову резко изменилось, как только она узнала, откуда лейтенант родом. Инна работала продавцом в магазинчике близ части, здесь постоянно толклись молодые офицеры, засыпавшие смазливую девицу комплиментами и сведениями о товарищах. Поначалу Инна строила глазки Крайневу — у него в столице в большой квартире жила только бабушка, а у друга — родители. На Крайнева чары не действовали — ему продавщица не нравилась. Инна переключилась на Пищалова. Алексей, никогда ранее не пользовавшийся популярностью у женщин, обезумел от радости и женился стремительно. На свадьбе Крайнев был свидетелем жениха, на этом дружеские отношения с молодой женой друга кончились. Инна старательно отдаляла Крайнева, не без основания полагая, что тот понимает ее намерения. Крайнев не пытался мешать — глупо. Пищалов убил бы любого, кто б осмелился сказать плохо об избраннице. Прозрение пришло слишком поздно: родители Пищалова разменяли квартиру на две, ребенок и жена зарегистрированы по месту проживания мужа, любой суд будет на стороне матери. Пищалову остается вернуться к родителям и ютиться со стариками в однокомнатной квартире. Снимать жилье в столице накладно даже для банковского служащего…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
