— И все же, ты не любишь Сальвадор, Пауль, — делая глоток воды из протянутой ей фляжки произнесла Мун. Не то чтобы её были интересны причины его неприязни. Но все-таки, чуть-чуть…
— Нет, это не те слова, Мун, — Пауль качнул головой, — я Сальвадор люто ненавижу, и я на это имею полное право.
Ох, какие это были жгучие слова.
Он не лгал. Ей даже не надо было никакой магии, чтобы ощущать эту чистую, такую искреннюю ненависть, звучащую в его словах. От сердца шла.
Почему эта ненависть Сальвадор так задела — загадочно, конечно. Ей было больше ста лет, и она навидалась в своей бессмертной жизни и людей, и мужчин. Хотя этот смертный был не безнадежен хотя бы. И в глубине души, видимо, теплилась еще вера, что в мире существуют те люди, которые могут понять её промысел. Не только использовать, но и понять.
Этот — вроде бы понимал. Но уважать не начал. И ненавидел.
В общем, как ни крути — не победа.
— Ненавидишь? — наконец спросила Мун, поняв, что молчание как-то затянулось. — И право на это имеешь? Я могу спросить, почему?
Она чуть не спросила: “В чем суть твоих претензий ко мне”.
Ох, болтливый язык и глупое обидчивое сердце. Оно всегда такое было, когда Сальвадор прятала собственную сущность духа в человеческую оболочку, но что-то в этот раз получилось особенно быстро вспыхивающим.
Хорошо бы, если бы память осталась при ней. Не пришлось бы спрашивать. Но она знала лишь одно — с Паулем она уже сталкивалась раньше. Но воспоминаний об этой встрече у неё почему-то не было.
Пауль глянул на неё искоса и плотнее сжал губы. Ну вот и зачем было начинать, если не был намерен рассказывать? Все сильнее Мун казалось, что порчу на неё Эльяс наслал не только для “волшебной” ночи воспоминаний, но и для вот этого неприятного разговора. Ведь зачем-то же он её удержал в своем доме. Хотя… С Ворона могло статься просто так покапризничать. Он вообще регулярно поддавался каким-то порывам настроения.
И все же, Пауль выглядел недовольным, и по-прежнему молчал. Чем дальше, тем интереснее ей становилось. Нет, правда, должны же быть у этой ненависти причины. Какие? Она убила его отца, бросившего его мать с сыном под сердцем? Ну, это то, что попросилось первым. Но ведь без отчаявшейся женщины с разбитым сердцем, которая просила бы справедливости, Сальвадор бы свой суд не начала.
— Пауль…
— Я не люблю говорить об этом с пустынниками, — хмуро произнес Пауль, глядя куда-то мимо, — вы в своих духов верите. В слова чужаков — нет.
— Я выслушаю, Пауль, правда, — мягко шепнула Мун, касаясь кончиками пальцев его локтя. Она ощутила, как он вздрогнул от её прикосновения. Незаметно, еле-еле, но внутри-то наверняка будто молнии заплясали…
Ох, Пауль, до чего же ты… Мужчина.
— Это паршивая история, — Пауль недовольно скривил губы, не желая показывать свое волнение, — знаешь, после неё, возможно, ты перестанешь меня уважать как мужчину.
— Брось, герой, что такого ты можешь рассказать? — Мун рассмеялась, отстраняя на задний план сознания мысль о том, что слова “мужчина” и “уважение” в её уме редко сочетались.
— Глупость, — Пауль скупо улыбнулся, глядя куда-то вдаль, — вся та история очень походит на огромную глупость, вот только конец у неё слишком поганый для глупости.
— Ну, теперь я точно умру от любопытства, — совершенно искренне вздохнула Мун, — Пауль, тебе совершенно меня не жалко, да?
Она получила свой тяжелый красноречивый взгляд из-под сведенных бровей, тот самый, на который так напрашивалась.
Все-таки играться со смертными мужчинами иногда было весело. Ну, по крайней мере, до того, как выйдешь за одного из них замуж, вот тогда-то и начинается основная часть “веселья”.
— Мой отец был эффинским механиком, — голос Пауля звучал хрипло и как-то отстраненно, как и всегда бывает, когда рассказываешь чужому человеку что-то очень для тебя важное. И Мун скрестила ноги поудобнее и даже чуть подалась вперед, чтобы не упустить ни единого слова.
Нет, серьезно, история ненависти к ней настоящей — это интересно.
Это всегда интересно, наблюдать за тем, как мужчины себя обманывают, прикидываясь невинными овечками.
А Пауль меж тем продолжал.
— Мой отец был механиком, а я и Рик, мой старший брат, в качестве купцов доставляли наши товары по городам, стоящим вдоль Дульха.
— Прибыльное было дело?
— Ну, достаточно, — Пауль чуть ухмыльнулся, — оставайся все так, как есть, мне бы точно хватило денег тебя выкупить, красивая, увезти в Эффины и там закатить такую свадьбу, что вспоминали бы внуки наших гостей.
Мун фыркнула. Говорить было легко, разумеется. А будь его деньги при нем, он бы даже и не подумал тратить их на рабыню. А если бы и потратил, то вряд ли бы на то, чтобы на ней жениться. К чему выбрасывать деньги на то, что по кривым, выдуманным мужчинами законам, уже принадлежит тебе?
Но вслух она этого не произнесла, все-таки ей хотелось дослушать.
— Ну вот, — Пауль отвел глаза и продолжил говорить, — я и мой брат всегда путешествовали вдвоем. Так проще, если что, прикроешь другому спину, не дашь промотать семейные деньги. Брат обучал меня нюансам нашего дела. Мы не нанимали целый корабль, это было слишком накладно, но отдавать товар на перекупку тоже не хотели.
— Ну, ясно, — Мун кивнула, — многие купцы так делают, берут товары и едут продавать сами, платят капитану только за билеты и сами отвечают за свой товар.
— Да-да, — Пауль кивнул, — тем более что купцов много, кораблей гораздо меньше, на каждого по своему кораблю не выйдет достать. Так вот… Однажды на корабль во время загрузки пробралась моя сестра. Ей захотелось приключений на её дурную голову.
— Сестра? — Мун подняла брови. Это становилось все интереснее. — Но как она пробралась незамеченной?
— Мег была магичкой, — Пауль поморщился, — здесь заворожила, там отвела глаза, умела она немного, но этого хватило, чтобы её обнаружили только на вторую неделю плавания, когда мы уже подходили к дельте Дульха. И было два выхода — отправлять её домой со мной или с Риком, оставляя на второго товар, а это слишком рискованно, или брать с собой, но настойчиво попросить отца по возвращении её выдрать за такие выкрутасы.
— Вы выбрали второе?
— Да, — с особой горечью выдохнул Пауль, — мы выбрали второе. Мы с Риком были глупые молодые идиоты, понадеявшиеся на то, что мы вдвоем все сможем — и товар продать, и за сестрой уследить.
— Не вышло?
Пауль качнул головой и с минуту молчал, явно собираясь с духом.
— До Хариба все было нормально, — произнес он, — Мег чувствовала себя виноватой, вела себя тише воды, ниже травы, ну и рынки мелких городов не такие огромные, как Харибский.
— А сколько ей было? — внезапно спросила Мун и сама удивилась этому вопросу.
