— Я так долго ждала. И мне вдруг стало ужасно холодно.
— Сейчас и правда холодает. Солнце скрылось. Объявлено штормовое предупреждение. Пойдемте присядем на диван.
Он взял ее под руку и проводил до великанского дивана, а поскольку она все еще дрожала, набросил красно-белый плед Селине на колени и сказал, что нальет ей бренди. Она ответила, что не любит бренди, но он все равно пошел на кухоньку, и она смотрела, как он достал бутылку и стакан и налил напиток.
Когда он протянул ей бренди, Селина сказала:
— Мне надо что-нибудь поесть.
— Сначала выпейте.
Стаканчик был маленький, с толстым дном; бренди Джордж не разбавил. Селина с содроганием проглотила содержимое, отдала ему стакан, и он пошел снова на кухоньку, по пути пошевелив угли в очаге и подбросив туда поленце. Зола взлетела и осела обратно, покрыв полено серой пылью. На глазах у Селины угли тут же затеплились красным и по ним заплясали крошечные язычки пламени.
Она сказала:
— Вам даже не понадобилась растопка… огонь уже горит.
— Здесь умеют строить печи. Что вы хотите поесть?
— Мне все равно.
— Суп? Хлеб с маслом? Холодное мясо? Фрукты?
— Можно мне супа?
— Он консервированный.
— Если вас не затруднит…
— Не больше чем утешать вас, если вы опять разрыдаетесь.
Задетая, Селина повторила:
— Я не собиралась плакать.
Пока грелся суп, он присел на краешек очага и заговорил с ней.
— Где вы живете? — спросил Джордж, вставив в рот сигарету и прикуривая ее от длинной щепки, которую зажег в очаге.
— В Лондоне.
— С бабушкой?
— Моя бабушка умерла.
— Значит, вы живете одна?
— Нет. С Агнес.
— Кто такая Агнес?
— Моя няня, — сказала Селина и чуть не откусила себе язык. — Я хотела сказать, она была моей няней.
— А кто еще у вас есть?
— Родни.
— Что за Родни?
Селина отвела взгляд.
— Он мой… адвокат.
— Кто-нибудь знает, что вы поехали сюда?
— Агнес знает, что я собиралась ехать.
— А адвокат?
— Он в командировке.
— Значит, никто не будет вас разыскивать? Беспокоиться, куда это вы запропастились?
— Нет.
— Ну, это уже что-то.
В кастрюльке забулькал суп. Джордж Дайер прошел в кухоньку, поискал миску и ложку, а Селина сказала:
— Мне нравится ваш дом.
— Правда?
— Да. Такое чувство, что он возник сам по себе. Что его не планировали заранее.
Она вспомнила лондонскую квартиру, в которой они с Родни собирались жить после свадьбы. Вспомнила о времени, потраченном на выбор ковров и занавесок, диванных подушек и люстр, корзин для бумаг, кухонных шкафчиков, кастрюль и сковородок. Она сказала:
— Я думаю, дом и должен быть таким. Развиваться постепенно. Как люди, которые в нем живут.
Джордж Дайер молча налил себе виски с содовой. Она продолжала:
— Конечно, что-то должно быть с самого начала: крыша над головой, очаг и… наверное, место, чтобы спать.
Он вышел из-за стойки, неся в одной руке миску с супом, из которой торчала ложка, и свой стакан в другой. Селина взяла у него миску и спросила:
— А как вы подняли кровать на галерею?
— По частям. Ее собирали уже наверху.
— Она такая громадная!
— В Испании такие называют матримониале. Супружеское ложе.
Селина смутилась.
— Я все думала, как ее затаскивали туда. Я… мне, конечно, не надо было подниматься, извините, но мне так хотелось все увидеть до того, как вы вернетесь домой.
Он сказал:
— Что вы теперь будете делать?
Селина смотрела в свою тарелку, помешивая суп — овощной, с лапшой в виде крошечных буковок, которые плавали на поверхности.
— Думаю, мне лучше вернуться домой.
— Без билета и без денег?
— Если вы займете мне немного, я вернусь в Сан-Антонио с Тони, на его такси. И сяду на следующий рейс до Лондона.
Джордж сказал:
— Я не обманывал, когда говорил, что у меня нет шестисот песет. Одна из причин, по которым я ездил вчера в Сан-Антонио, — это деньги, мне нужно было зайти в банк, но в Барселоне вышла какая-то задержка и на данный момент счет у меня практически нулевой.
— Но как же я заплачу таксисту? Ему обязательно надо заплатить.
— Возможно, нас выручит Рудольфо из отеля Кала-Фуэрте.
— А это не слишком большая просьба?
— Ничего, он привык.
— Мне же нужно не только шестьсот песет на такси. Еще деньги на обратный билет.
— Я знаю.
Суп был все еще слишком горячим. Селина снова помешала его и сказала:
— Вы, наверное, считаете меня ужасной недотепой.
Он не сделал попытки возразить, и она продолжила:
— Конечно, мне надо было написать или еще как-то с вами связаться, но я просто не могла ждать.
Он никак не прокомментировал ее слова, поэтому она решила, что должна хотя бы попытаться объяснить свои поступки.
— Вы, наверное, думаете, что я должна была привыкнуть к тому, что у меня нет отца, тем более что я его совсем не знала. Но я так и не привыкла. Я все время об этом думала, Родни даже говорил, что у меня комплекс.
— В комплексах нет ничего плохого.
— Я показала Агнес фотографию на вашей книге, и она чуть в обморок не упала, потому что вы с моим отцом очень похожи. Поэтому-то я и приехала. Агнес ведь хорошо его знала. И я не выглядела бы такой растяпой, если бы у меня не украли кошелек. До того я неплохо справлялась. И я правильно пересела на свой рейс, просто мой багаж увезли в Мадрид.
— Вы что, никогда не путешествовали в одиночку? — изумленно спросил Джордж.
— О нет, много раз. Но только на поездах: в школу и обратно, ну и все такое.
Было в нем что-то заставлявшее ее говорить абсолютно искренне.
— И меня всегда кто-нибудь встречал… — она пожала плечами. — Ну, вы знаете.
— Не знаю, но верю вам на слово.
Она начала отхлебывать суп.
— Если мой отец действительно был вашим троюродным братом, значит, мы родственники.
— Очень дальние.
