— Это результаты твоих тестов и рекомендации от психолога, — подтверждает мои догадки. — Честно сказать, я скептически отнёсся к просьбе сына сделать тебя его аккомодантом, но, как оказалось, у вас с ним сто процентная психологическая совместимость, и я вынужден признать, что на этот раз интуиция Ярослава сработала куда лучше моей.
Я непонимающе хмурюсь: раньше никогда не случалось такого, чтобы один аккомодант подходил одновременно сразу двум сибаритам — тем более, если учесть, что они оба такие разные. Это просто невозможно!
Выходит, кто-то из них мне врёт.
И кстати — интуиция этого упыря здесь совершенно ни при чём.
— Полагаю, никто не принял бы меня в эту семью, если бы я не подходила.
Геннадий Иванович улыбается, но настолько фальшиво, что его раскусила бы любая пятилетняя девочка с периметра — он взял бы меня, даже будь я самой худшей партией из возможных.
— Разумеется. Но сейчас я хотел поговорить с тобой о другом. Как ты знаешь, мы очень статусная семья — возможно, даже статуснее всех остальных, учитывая мою должность — и это требует соблюдения определённых правил и обладание некоторыми… навыками, если ты понимаешь, о чём я.
— Разве не поэтому мы в школах учим этикет и усиленно изучаем два языка вместо одного?
— Всё верно, но я был бы искренне рад, если бы ты помимо всего прочего выучила ещё несколько вещей.
Его фразу можно было дословно перевести как «У тебя нет выбора, дорогая, но притворимся, что это не так».
— И что же это?
— Игра на фортепьяно, например, — улыбается, а я стараюсь удержать на месте так и норовящую отвалиться челюсть: неужели это так необходимо? — И я хочу, чтобы ты научилась танцевать вальс — в нашем доме нередко бывают светские рауты, которые любит устраивать супруга, и тебе будет нужно сопровождать на них Ярослава.
«Может, сразу мне клоунский костюм выдадите?»
— Я всё поняла, — тихо роняю в ответ.
Мужчина некоторое время пристально разглядывает меня, а потом вздыхает.
— Ты гораздо благоразумнее моего сына… — Мне кажется или в его словах я слышу горечь? — Возможно, ему понадобиться твоя помощь, потому что я чувствую, что он слегка… запутался. И если тебе вдруг понадобится моя помощь — что угодно — только скажи. Мы здесь не звери, Варя, что бы ты о нас ни думала.
Ну о’кей, вот это было неожиданно.
Наблюдаю, как он поднимается на ноги, параллельно оставляя результаты на моём столе, и направляется к двери.
— Простите меня за мою прямолинейность, — слетает с языка прежде, чем успеваю подумать; Геннадий Иванович разворачивается на полпути и выжидающе смотрит. — Вы сказали, что у нас с Ярославом сто процентная совместимость — этого не может быть.
— Что заставляет тебя так думать? — задумчиво хмурится.
Краснею, стискивая ладони.
— Я должна была попасть в семью к своему лучшему другу по договорённости, но этого не случилось из-за вашего сына. Мой друг сказал, что я подхожу ему по результатам теста на сто процентов, но ведь я не могу подходить сразу обоим?..
Из-за неуверенности моё утверждение звучит как вопрос.
Но Поляков-старший не злится; вместо этого он весело фыркает, и я застываю в ожидании ответа, чтобы понять, что его так насмешило.
— Нет, не можешь. Правда в том, что твои результаты были готовы через неделю после твоего последнего посещения «Утопии»; и доступ к ним может получить лишь тот, кто является твоим сибаритом — а ты была вписана в личное дело Ярослава. Мне жаль тебя разочаровывать, но на твоём месте я бы не называл своим другом лжеца.
Внутри всё холодеет и обрывается; это кажется не так уж и страшно — маленькая ложь — но я не могу понять, зачем Вадиму вообще было говорить мне об этом.
Чтобы я заранее ненавидела Полякова?
Вздыхаю и падаю на кровать.
Есть ли в моей жизни хоть капля правды?
Когда отец Ярослава уходит, я беру в руки телефон: теперь, когда он у меня есть, неплохо было бы обзавестись номером Вадика — никто ведь не говорил о том, что мне запрещено общаться с семьёй и друзьями.
А мне к тому же хочется знать, зачем он мне всё-таки соврал.
Покидаю комнату и выхожу в коридор, потому что вопли голодного желудка с каждой минутой становятся всё громче и не утихнут, пока я не поем. Топаю на запахи еды — вкусно пахнет, вообще-то — и вспоминаю «блюда», которые мы с мамой обычно готовим дома: небо и земля. И это не потому, что у нас еда хуже — хотя пока не знаю, сравнивать было не с чем — а потому, что у нас особо не из чего выбирать. Мы готовим то, на что хватает средств, и ингредиенты не всегда бывают качественными; конечно, если у тебя миллионный счёт в банке, стоит только щёлкнуть пальцами, и на твоём столе будут самые свежие и качественные продукты, а всем остальным приходится есть лишь то, что доступно.
Ещё одна «справедливость» мира.
Столовая встречает меня тишиной и пустотой; только из кухни доносится возня, звон посуды, и, кажется, кто-то напевал песню. Вхожу туда и вижу огромную кухню — у меня весь дом меньше; на ней активно управлялись две женщины: одна полненькая, с волосами цвета воронова крыла — она активно вытирала тарелку и дёргала головой в такт песне, которую напевала — при этом её карие глаза блестели, а щёки светились румянцем. Вторая — худая, высокая, седовласая, с сухим лицом и крючковатым носом; взгляд пронзал насквозь даже тарелку нарезанного сыра, которую она держала в руках. На ум почему-то пришла книга «Королевство кривых зеркал» и один из её персонажей — тот, который был Коршуном.
Эта женщина не понравилась мне с первого взгляда.
— Здравствуйте, — роняю, робко выглядывая из-за двери.
Может, я уже всё пропустила, а без расписания здесь не кормят?
— Здравствуй, детка, — улыбается полненькая дама. — Ты, должно быть, Варя? А мы тебя ждали! Меня зовут Валентина, но Яр зовёт меня тётя Валя — ты тоже можешь.
Судя по тому, как Коршун поджала губы, ждали меня здесь далеко не все; но на предложение Валентины отзываюсь улыбкой.
— Простите, если не вовремя, мне просто захотелось есть…
— Да о чём ты говоришь… — всплеснула было руками тётя Валя, но вторая её перебила.
— На сегодня мы закроем глаза, — её властный голос так и просил склонить голову, но я только шире раскрыла глаза от удивления. — Ты пока не знакома с правилами этого дома, так что на первый раз я прощаю твоё невежество, но с завтрашнего дня будешь приходить в столовую в положенное время.
— А где взять расписание?
Должно быть, я спросила что-то не то, потому что тётя Валя прикусила губы, чтобы не рассмеяться, а седовласая нахмурилась.
— Об этом ты должна была спросить Ярослава сразу, как только переступила порог. У меня полно своей работы, что бы ещё учить некультурных девочек правилам поведения.
