— Как можно! — возмутилась мамаша. — Разумеется, нет! Мы с мужем противники вакцинации. Любая прививка — травма для ребенка, а наш Дерек такой ранимый!
— Тем не менее прививку сделать придется! — твердо заявила Лина, осмотрев руку Дерека. — В рану попала грязь.
Дерек испустил очередной вопль.
— И придется накладывать швы, — невозмутимо продолжила Лина. — Не волнуйтесь, он ничего не почувствует. Сделаем местное обезболивание.
Услышав такие речи, противница вакцинации лишилась чувств. Падая, она приложилась головой о каталку, после чего ей пришлось сделать снимок черепа и поместить в соседний бокс, где ее осмотрел невропатолог. Лишь потом незадачливую мамашу отправили домой.
— Верно говорят, нет худа без добра, — смеясь, обратилась Лина к медсестре уже у себя в кабинете. — Как только мамочка выбыла из игры, Дерек тут же прекратил вопить и я преспокойно наложила ему швы. И, как видишь, мои барабанные перепонки остались целы.
Разговор прервал телефонный звонок.
— Доктор Нэвилл слушает.
— Лина…
Узнав голос Марка, она чуть не выронила трубку.
— Что? — осторожно спросила Лина.
— Я хотел бы с тобой увидеться.
— Зачем?
— Поговорить… о вчерашнем вечере.
Лина похолодела.
— Я не хочу говорить об этом.
— А ты собираешься… — он явно нервничал, — принимать какие-то меры?
Лина проглотила ком в горле.
— Нет, я решила ничего не предпринимать.
— Спасибо…
— Не надо меня благодарить, Марк! — взорвалась от возмущения Лина. — Я не о тебе забочусь! Просто не хочу обсуждать это с посторонними людьми. Но, будь уверен, я не забуду, что ты сделал. И Энтони тоже…
— Вот как! — Марк хмыкнул. — Надеюсь, он тебя утешил. И получил то, что хотел.
Лина едва не задохнулась от ярости.
— Послушай, что я тебе скажу, — тихо, с расстановкой произнесла она. — Если ты еще хоть раз позволишь себе нечто подобное — со мной или с любой другой женщиной, — я заявлю на тебя в полицию. Обещаю.
— Не волнуйся, такое больше не повторится, — чужим голосом заверил ее Марк. — Ты преподала мне отличный урок. Можешь быть уверена: я его никогда не забуду.
Положив трубку, Лина не почувствовала облегчения. У нее задрожали руки, а душа заныла от дурного предчувствия.
В шесть часов, сдав дежурство, Лина возвращалась к себе дальней дорогой через больничный сад. Ей хотелось отвлечься и расслабиться, но события последней ночи оставили горький привкус. Подняв глаза на безоблачное летнее небо, Лина вдруг поняла, что ноги отказываются нести ее в безликую казенную квартиру. Нужно хоть ненадолго уехать, оторваться от больничной обстановки!
Лина вышла на улицу и, дойдя до автобусной остановки, решила сесть в первый же автобус и ехать до конечной. В автобусе было людно, но она не замечала толкотни, думая о своем. На остановке у вокзала Лина, повинуясь внезапному импульсу, выскочила и, купив билет на поезд, поехала к родителям.
Час спустя она брела по пыльному тротуару к родительскому дому. В поселке мало что изменилось. Все те же припорошенные пылью домики — стена к стене — стояли вдоль дороги. Затянутые сеткой окна, горшками с геранями на подоконниках…
— Лина! — обрадовалась мать, открыв дверь, но тут же нахмурилась и с тревогой спросила: — Что случилось?
Лина покачала головой.
— Все в порядке, мама. Просто захотелось вас увидеть.
— Но ты никогда не приезжаешь без звонка.
— Мне уехать обратно? — пошутила Лина.
— Еще чего! Входи. А я как раз поставила чайник. Я так рада тебя видеть!
Лина вошла в тесный полумрак коридора.
— А где папа?
— Догадайся!
— В пабе? — предположила Лина, идя за матерью в маленькую кухню.
Мать кивнула и, сняв фартук, повесила его на спинку стула.
— Сейчас он получше, не то что раньше. Пропустит за вечер стаканчик-другой — и домой на боковую. Нипочем не догадаешься, что он сделал! — Она положила в нагретый заварочный чайник три ложки чая.
— Что?
— Бросил курить!
— Не может быть!
— А вот и может! Ты же сама его надоумила. Уверяет, что теперь чувствует себя намного лучше. — Мать протянула Лине чашку крепкого чаю. — А вот ты не больно хорошо выглядишь! Худая, бледная… Хочешь сандвич с ветчиной?
— Хочу! — Лина внезапно почувствовала, как сильно проголодалась, и вспомнила, что после завтрака за весь день ни крошки не съела.
Через пару минут Лина с удовольствием уплетала огромный сандвич с ветчиной. Пшеничный хлеб да еще и толстый слой масла! Страшный сон диетолога!.. — с усмешкой подумала она. И — мечта диетика!
— Спасибо, мама! — Лина со вздохом отодвинула пустую тарелку.
— На здоровье. — Мать пристально смотрела на нее. — А теперь скажи мне, что с тобой стряслось.
— А с чего ты взяла, что со мной что-то стряслось? — удивилась Лина.
— Вижу. По глазам. У тебя все в них написано. И так было всегда, даже когда ты была совсем маленькой. Дай-ка я угадаю. На этот раз дело не в работе? Или ты опять решила поменять специализацию?
Лина вздохнула.
— Ты права. Дело не в работе. Хотя и в работе тоже. — Заметив недоуменный взгляд матери, она снова вздохнула и призналась: — Дело в мужчине.
— В мужчине?!
Лина поморщилась.
— Мам, ну что тут удивительного! У многих женщин бывают нелады с мужчинами.
— Только не у тебя. Раньше ты мужчинами не больно интересовалась. Кроме…
Она запнулась, и Лина переспросила:
— Кроме кого?
— Ну, того студента… С которым ты познакомилась в летней школе. Я уж теперь и не припомню, как его звать.
— Энтони.
— Точно, Энтони. Помню, ты тогда вернулась зареванная и по ночам все плакала в подушку…
— Он вернулся, — тихо сказала Лина. — Энтони вернулся.
— И тебя к нему все так же тянет?
Лина некоторое время молчала, прислушиваясь к себе, потом беспомощно шепнула:
— Да, мама. Меня к нему по-прежнему тянет. Энтони значит для меня больше, чем любой другой мужчина.
— А он что? Или ты ему не нравишься?
Лина задумчиво прикусила губу, потом медленно ответила:
— Да нет… По-моему, нравлюсь.
— Так в чем тогда дело?
— Понимаешь, мама, раньше, девять лет назад, мы с Энтони были влюблены друг в друга, но накануне моего отъезда он… — Лина запнулась, сомневаясь, стоит ли рассказывать матери, насколько близкими стали ее отношения с Энтони, и пришла к выводу, что еще не время. — Он уехал. Просто взял и исчез из моей жизни. И с тех пор не звонил, не пытался со мной увидеться… А на днях мы с ним встретились в больнице. — Она поставила на стол пустую чашку. — Знаешь, мама, он меня сильно обидел.
